Далее. По всей империи предусмотрены срочные и регулярные донесения, по неким заранее установленным образцам. Образцы - великое изобретение, кстати сказать: по ним легче составлять сообщения и проще вышелушивать оттуда необходимую сегодня суть, ибо из одних и тех же донесений мне сегодня нужны виды на урожай, а через месяц понадобятся поднять данные о том, кто с кем воевал в те дни. Но, к примеру, имеется такая сложность: до удела маркизов Короны путь не близок, покуда вести с юго-востока дойдут до меня - там уж других новостей целый ком нарос. И все время я, получается, знаю устаревшую истину, если допустить, что она истина, а не кому-то там удобная ложь. Ладно - пусть истина. Как быть с тем, что она старая? Сын?
- Птеровая почта для этого есть. И боги способны мгновенно передать вести.
- Да. Верно. На первый погляд. Боги, понимаешь, птеровая почта... Боги, увы, предупреждают о том или сообщают только то, что сами хотят, и им плевать на установленные человеками образцы, плевать на наши мимолетные бренные нужды. Хотя... насчет Морева именно они меня предупредили... О Мореве позже. То есть на богов должно надеяться, но нельзя рассчитывать. Теперь разберем птеровую почту, как самую быструю после сообщения богов. Она односторонняя и одноразовая, как все мы знаем: один обученный птер, отвезенный на северный рубеж, способен вернуться с прикрепленною почтой во дворец, к себе на насест... и все. Обратно его уж не послать лететь, гораздо глупы птеры. Стало быть, сколько понадобится этих птеров, чтобы возить их туда-сюда по империи, чтобы они постоянно, изо дня в день, из года в год, приносили мне сообщения с мест? Вестовой наездник жрет и пьет вместе с лошадью в сто раз больше птера, да еще и деньги ему плати, но вестовой имеет разум, у птеров отсутствующий, он в двести раз больше сделает, чем птер, и в триста раз дешевле обойдется, чем содержание безразмерных птичников и тысяч птерщиков, да перевозка птеров и сопровождающих... Наездник еще и грузы доставит, помимо лоскутка пергамента, и от злоумышленника иной раз отобьется, а не только убежит.
- Да, но если что-то срочное, тут уж не до счета денег...
- Ты что, Токи, в дураки меня выводишь??? А то я до тебя не знал сию истину! У нас - что, птеров нет почтовых??? Как раз для срочных нужд? Вон, даже здесь их гаганье слышно, мешками дерьмо оттуда выметают... Я тебе говорю про обыденную размеренную жизнь! Гм... Извини, я же тебе сам разрешил задавать вопросы. Да. Поэтому обычная вестовая служба, конная, пешая - всему основа, и сегодня, и пятьсот лет назад... Но если грамотно распределить силы и возможности, то служба может оборачиваться быстрее. Казалось бы - велика разница, что раньше донесения доставлялись за дюжину дней, а ныне - за десяток? Ан очень бывает велика, ибо считать здесь нужно не от предела, положенного богами и природою, но от возможностей других людей, сиречь врагов, ибо речь мы ведем об имперской службе, а у империи все друзья - это прошлые или будущие враги. Поэтому задача управителя проста: следует стремиться в своих деяниях к недостижимому совершенству богов, с тем чтобы хоть на локоть обогнать, превзойти вполне земное несовершенство других людей, сиречь соперников, противников, врагов. Обогнал - только тогда ты быстр, они тебя обогнали - ты в любом случае плох.
Доверие! Нет горшей муки, нежели необходимость вверять свои помыслы и самую жизнь в чужие руки, но и... Ведь оно - величайший эликсир богов, способный утроить, удесятерить, в тысячи тысяч раз увеличить мощь одного человека, состоящего из слабой плоти и пытливого ума! Но как и всякий дар богов, а тем более как и всякий эликсир, оно, доверие, способно мгновенно оборачиваться смертельным ядом и бесполезною водицей, чуть только нарушишь равновесие в его составе!.. Я охрип, и мне трудно продолжать объяснения по поводу имперской вестовой службы. Продолжим позже, обязательно продолжим, но сегодня я успел рассказать тайну: главное отличие домашней вестовой службы от государственной, домашнего ведения дел от имперского - помимо повышенной надежности и обгоняющей быстроты - доверие. Там, где ты способен обывать, самостоятельно проверяя счета и собственноручно подтирая себе задницу, не передоверяя это никому другому, - ты у себя дома, ты волен делать, что угодно, и верить только себе. Как только твои дела требуют посторонних ушей, рук, ног, умов, мечей - ты вне дома, а стало быть, ты вынужден доверять другим людям, вести несущим, и, как следствие этого, учитывать их чаяния и нужды. Иначе - сор, тина, смерть. Доверять - ибо все, что передается тебе не через собственные чувства, а через других людей - суть не события, а вести об оных, разными средствами к тебе доставляемые. Понял?
- О да, отец!
- Заканчиваю. Семья. Это почти то же, что и ты сам, настоящая семья - это даровая и безопасная возможность чуточку расширить горизонты собственных сил и разумений, то есть - драгоценность из драгоценностей, ни с чем не сравнимая. Твоя матушка - тот редчайший, если не единственный, человек, которому я верю почти бескорыстно, просто по склонности душевной. В последние годы стал чаще верить и тебе. Гм... Короче говоря, подумай о той части своей семьи, которая... ну... не мы с матушкой. Подумай как следует. И ступай в сады, уладь все. Скажи Бенги, чтобы попозже пришел, к вечеру, а я посплю немножко.
Принц Токугари выбежал из кабинета, обрадованный отцовской милостью и тем, что у канцлера как бы высвободилось время, которое он, принц, может с толком использовать для собственных нужд. Он передал канцлеру повеление отца и тотчас прихватил старика с собой, дабы им вместе разобраться с тем, что еще надобно для полного восстановления дворцовой оранжереи, сиречь хоромного сада Ее Величества. Канцлер не возражал, поскольку привык к бесконечному количеству забот и поручений, а от престолонаследника чем дальше, тем явственнее исходила мощь, с которою нельзя уже было не считаться...
- Охотно, Ваше Высочество, все, что в моих скромных силах. Главное - не прозевать, когда ваш батюшка освежится сном и востребует меня.
- Да ладно, Бенги, я заранее отпущу, просто мне без твоих советов неуютно, я же не строитель и не садовник!
'Я тоже не садовник' - вертелось на языке у канцлера, но он покорно улыбнулся и отвесил поклон своему будущему повелителю.
Токугари шел к покоям императрицы не спеша, с тем чтобы успеть подготовиться к встрече с матушкой, чтобы определиться - что и как он будет спрашивать, какого рода приказания отдавать: ему ведь дело поручено, настоящее, не свитки гонять из угла в угол.
Он решил спуститься по главной дворцовой лестнице и впервые в жизни ощупывал глазами окружающее не как придворный, а как... гм... по-хозяйски... по-домашнему...
Лестница состояла из сорока восьми ступеней, крытых тонкими железными пластинами, каждая из них кована с отдельным узором, а подступенки под плитами - нарядного белого камня. Вся лестница разбита на шесть долей пятью просторными площадками, на каждой площадке два гвардейца, обученных служебному и боевому взаимодействию именно ' в пару', когда один прикрывает и защищает другого. Ширина лестницы - десять локтей, площадки вымощены не драгоценным особо чистым железом, а всего лишь гранитом и белым камнем вперемежку, под магический узор, составленный жрецами верховного храма Земли еще триста лет назад... Граниту хоть бы что, а белые камушки кое-где едва заметно потерлись, при случае надо бы заменить...