— Нет, Сократ, я полагаю, что это твой пример подчеркивает мою правоту! Ибо я согласен с тем, что Мардоний был способным полководцем. Но почему ему доверили командование? Из‑за его семейных связей! Потому что он был и племянником Великого Царя, и его зятем.
— Это так, но я говорю вовсе не о Мардонии.
— Что ты имеешь в виду, Сократ? Это что, опять один из твоих трюков? Любой школьник, которому педагог все еще вытирает нос, скажет тебе, что именно Мардоний был персидским полководцем, который руководил вторжением в Элладу.
— О да, я не буду спорить с тем фактом, что именно Мардоний восседал на белом коне, так что всяк мог его видеть. Но настоящим победителем следовало бы признать другого полководца, чужеземца — варвара, скажем прямо — который был не большим родственником Великого Царя, чем ты или я. Но я вижу, что ты сомневаешься. Хочешь ли ты выслушать эту историю, как в свое время выслушал ее я?
— Если это положит конец твоим вопросам, то с удовольствием.
— Ну, что ж — слышал ли ты когда‑нибудь о человеке по имени Дикай, сын Теокида?
— Замечу, что это еще один вопрос. Но разве этот Дикай не был предателем?
— Да, он был изгнан из Афин, и потом перешел к персам. Он вернулся после войны, чтобы потребовать обратно свою собственность. Я знал его, когда он был стар, а я — молод. Не могу не заметить, что хоть Дикай и стал важным советником персидского царя, а все же вернулся в родной дом, в родные Афины. Кстати, вполне возможно, что ты познакомишься с его сыновьями, когда предстанешь при дворе в Сузах — Дикай женился на персиянке, и его сыновья сейчас стали высокопоставленными чиновниками.
Но вернемся к истории, которую он мне поведал.
После того, как его первое войско вторжения было разбито с таким треском Афинами при Марафоне, Великий Царь Дарий был полон еще большей решимости покорить всю Элладу. Он знал, что в противном случае все народы его империи посчитают его слабым и займутся новыми мятежами и заговорами. И вот он начал собирать великое войско, но, как мы знаем, он умер еще до того, как приготовления были закончены.
Между тем, примерно в то же время, как на трон сел его наследник Ксеркс, ко двору в Сузах явился чужеземец из земли Син, что на востоке. Он заявил, что является полководцем, искусным в ремесле войны. Имя его было Сунций — так, во всяком случае, его произносили окружающие. Как говорит Дикай, он так никогда и не выучил как следует персидский язык — за него всегда говорил переводчик, человек из Индии.
Он утверждал, что раньше он был полководцем и командовал войсками царя своей страны — он называл это царство «Ву». Но царь Ву начал завидовал его военным успехам и опасаться, а не замышляет ли Сунций сам прибрать его трон к рукам. И тогда Сунций был изгнан под страхом смерти. И вот он предстал при дворе в Сузах и предложил свои услуги Великому Царю, потому что, как он пояснил, он был полководцем, и желал бы заниматься своим ремеслом и дальше.
Конечно же, сначала никто не воспринял его серьезно. Мало того, что говорил он не как все, так еще и носил всегда длинный халат, а не штаны, как это делают персы. Также он не умел ни ездить на коне, ни управлять колесницей. Но Сунций продолжал утверждать, что способен доказать свое превосходство над всеми полководцами, которые служат Царю. В конце концов Ксеркса охватило любопытство, и он спросил чужеземца, как же именно он может это доказать. И Сунций ответил: пусть Царь даст ему и другому полководцу по сто человек, и пусть каждый полководец сам их обучает военному ремеслу. Или по тысяче человек, или по десять тысяч — лишь бы поровну. А потом пусть эти два полководца сойдутся в битве друг против друга — вместе со своими людьми. А после битвы пусть проигравшему полководцу отрубят голову, а победителя назначат начальником всех царских войск.
Да, такое пари пришлось Ксерксу по вкусу. Ничего не услаждало его душу больше, нежели отрубание голов или носов тем людям, которые его в чем‑нибудь подвели. Таким образом, он согласился, после чего собрал всех своих военачальников и спросил, кто из них примет вызов чужеземца. И тут Артаферн, один из разбитых при Марафоне полководцев, решил, что вот она — возможность реабилитироваться за тот позор и снова попасть в милость к Царю. Так он принял вызов, и Ксеркс выделил каждому из них по сто человек. Артаферн выбрал свою сотню из лучших воинов полка Бессмертных, сплошь искусных кавалеристов. Сунций же выбрал необученных новобранцев, и обучал их тайно.