— И какой тогда в ней смысл? — Сая как всегда изображала из себя занозу в заднице.
— У дармового источника внутренней энергии всегда есть положительные свойства. Выносливость повысится, болеть меньше будете, срок жизни и молодости продлится, какие-нибудь мелкие особенности появятся, вроде повышенной интуиции или удачи, — я извлек из карманного измерения бутылку с водой, прикинул объем, и немного подумав все же достал ещё одну. — На начальном уровне больше вам не светит, даже если очень сильно постараться и укрепить внутреннего духа, есть предел, выше которого без обучения прыгать нельзя, иначе вместо пользы только вред выйдет.
— И сильно срок жизни увеличится? — Похоже, что некоторые услышали только то, что хотели услышать.
— Без понятия, тут, как и у обычных людей, кто-то в сорок уже плох, другой и в восемьдесят еще может похвастаться здоровьем.
Прикрыв глаза, я взмахом руки извлек воду из бутылей и придал ей форму арфы. Изящное, и не простое, зачарование превращает тонкие струи воды в самые настоящие струны, а корпус застывает матовым льдом, где в цветочном узоре скрывается вязь знаков, второго зачарования. Уже с трудом сдерживая нетерпение, касаюсь струн, извлекая из них звук.
Грёбаные эльфы, в знаниях Системы это было совсем по-другому, человеческий диапазон слуха просто не дает услышать всю красоту этого инструмента. Обидно. Ну да и хрен с ним, на безрыбье мы и водорослей поедим.
Иногда она решительно не понимает Такаши. То он ватник ватником, хорошо поработать, хорошо отдохнуть, большего ему не надо, то в нем просыпается опытный воин или жесткий, даже жестокий правитель. Во всем многообразии его обликов, Саэко никогда не видела Такаши-романтика. Но, похоже, что и эта грань личности ему не чужда. По крайней мере красота звездного неба что-то затрагивает в его душе.
Было немного обидно, что он не реагировал так на её красоту. Хотя, если подумать, он никогда не скрывал своего отношения к её внешности, да и помнится даже пытался какие-то стихи сочинить, но по его же словам получилось так себе.
— Красиво, — тихо проговорила Кирико, разглядывая и правда очень интересную конструкцию из льда и воды. Саэко же куда больше понравился не внешний вид, а звук, волшебный музыкальный инструмент был волшебным во всех смыслах.
Прекрасная музыка не испортилась, даже когда Такаши запел. Нет-нет, Саэко, конечно, нравилось, как тот поёт, слух у него есть, но вот голос, особенно в сравнение с тонким изящным инструментом, все же грубоват.
Он был эльфийским королем,
И арфы плач ведут о нем.
Гил-галад значит «звездный свет»,
И рыцаря прекрасней нет,
И благородней короля
Еще не ведала земля.
Пропев один куплет, Такаши замолк и нахмурился. Взяв еще несколько аккордов, он остановился, бросив на звезды, которыми, казалось бы, только что восхищался, неприязненный взгляд.
— Чертовы эльфы, — ругнулся он, полностью разрушив всю атмосферу романтики.
— Что-то случилось? — Комуро-сан тут же переполошилась, переживая за сына.
— Нет, — Такаши мотнул головой, и снова тронул струны. — Инструмент эльфийский, вот я и попробовал одну из их баллад, но это не моё. Не понимаю я плача по благородным героям, и восхваления королей героев. Лиричные песни бывают красивы, но наматывать километр соплей на кулак, это не по мне.
— Нет в тебе тяги к прекрасному, — хохотнула Рика, хотя Саэко была уверенна, что она сама предпочтет песни погрубее и попроще.
— Прекрасное может быть разным.
Такаши еще раз глянул на звезды, теперь он не косился, а повернул голову, так что Саэко было сложно разглядеть выражение его лица. Надо сказать, что звезды тут и правда были невероятно красивыми. Сейчас еще ничего особенного, небо как небо, безоблачное, и точек звезд без счета, а вот стоит появиться хотя бы одному облачку, как звездный свет подсвечивает его, раскрашивая в голубоватые или фиолетовые цвета, создавая ощущение, будто ты видишь далекие туманности.
Такаши вновь тронул струны, и вновь запел. Сначала он пел о судьбе, потом о герое Орфее. Саэко не сразу поняла, что песни связаны между собой, но с каждой следующей мелодией, раскрывалась история певца Орфея, что потерял любимую и решил спуститься за ней в царство смерти.
Саэко даже посмеялась про себя, только что он говорил, что не любит сопливые истории, а сам исполняет что-то подобное. Но все внутреннее веселье как отрезало, когда Орфей встретил Харона, духа сопровождающего умерших в загробный мир.