— Присядь, — сказал Реми. — Тебе нужно отдохнуть.
— Да, — согласилась она.
Син Джой доковылял до них и рухнул на землю, подмяв под себя густую куртинку ажурного лесного папоротника, немного поерзал устраиваясь поудобнее и отдышавшись заметил:
— Еще хорошо, что у них не было ножей или кинжалов, могли бы и вовсе прикончить. Тем более, что на тебе нет знака.
— Вороны не носят с собой оружия, Джой. Ты же знаешь. Тем более на охоту.
— Не носят оружия? Почему? — Эйфория пристроилась напротив Джоя в кружевной тени высокого старого вяза, по толстой, морщинистой коре которого сновали суетливо муравьи. Ее разгоряченное ходьбой лицо приятно обдувал прохладный ветерок.
— Оно им не нужно, — Реми сел немного поодаль и вытянул свои длинные ноги. — Их оружие — клюв, способный пробить железо, когти, острые как лезвия ножа, сила, быстрота и жестокость, а еще страх, который они умеют внушить. Они — сами оружие. Кстати, Эйфи, ты мой нож не потеряла?
Девушка испуганно охнула и схватив рюкзак, принялась торопливо в нем рыться. Реми со спокойным любопытством наблюдал за ее действиями. И когда она расстроено посмотрела на него и опустила руки, понимающе кивнул:
— Ясно… Ладно. Тогда ждите меня здесь. Я быстро.
— Ты что, — закричал Син Джой. — Хочешь вернуться? За каким-то ножом? А нам что делать?
— Джой, не шуми, — кротко сказал Реми. — Я быстро, за час управлюсь. Все будет в порядке. А вы пока устройте привал, отдохните как следует. Все равно мы так тащимся, что хорошо, если к ночи доберемся. Здесь безопасно. Вот держи, на всякий случай, — он неохотно протянул Джою дробовик. — Только, пожалуйста, не пали по всем кустам, что покажутся тебе подозрительными.
Потом, подпихнув к нему ближе свой рюкзак, быстро скрылся за деревьями. Повисла гнетущая тишина. Джой что-то раздраженно пробурчал и затих, сонно прикрыв глаза. Эйфория подавлено молчала. Ей показалось, что прошло довольно много времени, Реми все не было. На самом деле даже дневное светило еще не приблизилось к своему зениту. Задремавший в тенечке Син Джой внезапно всхрапнул, открыл глаза и спросил у неподвижно сидевшей девушки:
— Все спокойно?
Она кивнула. В лесу царила умиротворяющая атмосфера, в листве пересвистывались мелкие пичужки, несколько раз начинала в отдалении выкликать своих потерянных детей кукушка. Но Эйфи ноющей раной ощущала в душе смутную тревогу за Реми, так что долгожданный отдых не доставлял ей никакого удовольствия.
— Я заметил, тебе нравится Реми, — вдруг подал голос Син Джой, — Будь с ним поосторожнее.
— Почему? — насторожилась Эйфория.
— Ну, он все-таки ворон. И всегда им будет. Как ни крути, они его народ.
— Он не такой как они, — сказала она сердито.
— Пока еще нет. Но кто знает, не захочет наш благородный Реми, когда ему надоест ползать по земле, посмотреть на мир с высоты птичьего полета и почувствовать себя его хозяином. И тогда, я бы не хотел оказаться у него на пути.
Эйфория кинула на Джоя неприветливый взгляд:
— Он ведь твой друг? Или я ошибаюсь?
— У воронов нет друзей.
— Он — не ворон! — упрямо повторила Эйфи. — Он один из нас…
— А может все еще один из них, — перебил ее Джой. Но девушка сердито замотала головой.
— Нет! И ты сам сказал, за все время, что он ведет отряд, никто не пострадал.
— Ну да, никто, — Син Джой прищурился, сорвал былинку и с преувеличенным интересом стал ее рассматривать. — Вот только из воронов тоже никто не пострадал. А ты заметила, как он легко ушел от них ночью. А ведь их было с ума сойти как много. Ты скажешь, он был под защитой Знака. Хорошо, согласен. Но ведь, его соплеменников ничто не защищает, кроме их черных перьев. Ох, не к ночи будут помянуты. А у него был дробовик, легко мог уложить парочку. Однако, не стал. Может, потому что до сих пор с ними заодно. Вот и сейчас не хотел мне его отдавать.
— Хватит! — Эйфи вскочила и отошла подальше, села к Син Джою спиной и принялась доставать из рюкзака вещи, решив переложить их получше и скоротать время. А еще унять беспокойство и раздражение, вызванные неприятным разговором. Но Джой кряхтя поднялся и, потирая поясницу, подошел к ней. На его обычно добродушном круглом лице сейчас явственно читалась обида:
— Думаешь, я наговариваю на него?
— Я думаю, ты ему завидуешь, — отрезала она, продолжая рыться в рюкзаке. Джой присвистнул и сказал со злостью.
— А, даже так! Тогда спроси у него про отца. Ты тоже слышала, что сказал тот его разговорчивый дружок. Кажется, они с ним хорошо друг друга знают. Если ты забыла, то он сказал, что отец ждет его. Зачем, а? Вот, что я хотел бы знать.
Эйфи резко выпрямилась, лицо ее покраснело и глаза пылали гневом:
— Послушай, Джой! Я не хочу с тобой ссорится, но ты меня вынуждаешь. Зачем ты завел этот никчемный, дурацкий разговор. Ты хочешь, чтобы мы здесь перестали доверять друг другу, чтобы мы все переругались и все окончательно испортили. Мы и так достаточно натворили дел. Да-да, знаю! Я натворила! Из-за меня мы сейчас возвращаемся без живых камней. А значит Посвящения в этом году не будет. Теперь ты хочешь, чтобы я считала Реми врагом. Чтобы свалить на него всю вину. Если бы он хотел, он бы давно вернулся к воронам, но он с нами.
— Может я просто хочу, — закричал в ответ Джой, — чтобы ты была осторожнее. На тебе даже нет защиты! И мы здесь, заметь, целиком в его власти. Так что, думай сама, где он сейчас и что делает… А этот поход, здесь с самого начала все пошло как не надо. И я не знаю, кто виноват в этом, может и Реми, может и нет. Но он не должен был тебя брать, как бы ты его не просила. Потому что это не по правилам. Девчонки не ходят за живыми камнями. А ему нужен был повод затащить тебя сюда, подальше от твоей семьи. Ты ведь не сказала им, где ты будешь и с кем. Тогда твой отец просто запер бы тебя на неделю и ничего бы не было. Но тебе нужен Реми, ты с него глаз не сводишь. Конечно, он ведь такой…
Эйфи подскочила к Син Джою и со всей силы влепила ему пощечину, звук от которой звонким эхом разошелся вокруг. Они стояли друг напротив друга с пылающими лицами, ничего больше не замечая и тяжело дыша. Потом Эйфория отвернулась и кусая губы, сухо сказала:
— Прости. Я не хотела.
Джой потер рукой щеку, на которой отпечаталась маленькая пятерня и угрюмо процедил:
— Ага, я так и понял.
Они отошли на несколько метров в разные стороны и снова сели, каждый под своим деревом, но так чтобы не видеть друг друга. Эйфория оперлась затылком на твердый, шершавый ствол, из глаз ее беззвучно полились слезы. Несколько бледно-желтых листьев, похожих на хрупкие золотые монеты упали ей на волосы, но девушка их даже не заметила. Из большого дупла на старой, согнутой непогодой и возрастом березе выглянула белка и поспешно скрылась, не доверяя воцарившейся тишине. Ветер стих и деревья сонно молчали, день близился к полудню, а Реми все не возвращался.
Часом раньше Реми достиг места их ночевки и принялся шарить руками в траве, там, где Эйфи упала с помоста. Наконец, взгляд его зацепился за торчавшую из куста чертополоха рукоятку ножа, и он облегченно выдохнул. В этот момент чья-то тень закрыла на миг солнце позади него. Он стремительно обернулся, вздрогнул и замер, прижавшись спиной к шершавому камню опоры. Внутри у него все похолодело и по лицу разлилась предательская бледность.
— Я знал, что ты вернешься, — сказал Моррис. — Я видел нож. Фрай рассказал мне о встрече. Ты, кажется не рад мне, Реми?
— Нет, совсем не рад, — сказал Реми, изменившимся голосом. — Что тебе нужно, скарг?
— Скарг, хорошо. Ты не забыл, кто я.
— Я ничего не забыл, — голос его зазвучал тверже.
— Тогда ты знаешь, зачем я здесь. Хотел посмотреть на тебя. Ты вырос и кажешься возмужавшим, но все еще боишься признаться себе, в том, что ты есть. Фрай сказал, что с вами была скра. Он сказал, ты с ней связан. Я бы хотел тебя предостеречь, Реми. Она может стать помехой на твоем пути. Ее красота будет действовать незаметно, как яд разъедая твое сердце, пока ты не потеряешь его окончательно. У тебя другое предназначение. Не повторяй ошибку твоего арга. Он был глупцом, он опозорил себя.