— Кто же это к нам пришел?.. — Она с любопытством оглядывала новых гостей.
Рена уже отогрелась и пришла в себя. Она выступила вперед и затараторила, не останавливаясь ни на секунду.
Через час гроза на улице разошлась не на шутку, но Рена и Тайрон сидели в длинной, уютной комнатке на чердаке и блаженствовали. Животы их впервые за всю неделю были набиты сытной горячей пищей. В углу комнаты мирно посапывали два поваренка.
Тайрон наклонился к Рене и, с восхищением глядя на нее, прошептал:
— Быстро же ты сообразила, что сказать хозяйке.
Рена лукаво усмехнулась.
— Но я же сказала ей всю… или почти всю правду. Умолчала только о Свободной Долине, волшебстве и Тесс…
— …ага, и то, что мы двоюродные брат и сестра, а милая одинокая бабушка ждет не дождется, когда мы навестим ее и поможем вскопать огород да посадить клубнику. Но когда ты научилась говорить на местном наречии так, будто родилась где-то неподалеку?
— Сама не знаю, — развела руками Рена.
— Я думал, что нас вытолкают взашей… или замучают расспросами.
— Если люди оказывают милосердие, они чувствуют себя великодушными. Я это еще в «Трех Рощах» поняла. Хозяйка пожалела бабушку, потому и нас приютила. И больше ни о чем спрашивать не станет, — уверенно сказала Рена.
Тайрон тихо вздохнул:
— Милосердие… Ничего такого мне и в голову никогда не приходило.
— И вот еще что… — Рена колебалась.
Свет свечного огарка плясал на лице Тайрона, снова делая его похожим на лисичку.
— Я о чем-то забыл? — тревожно спросил он.
— Скорее проглядел, — мягко сказала Рена. — Не подумай, что я хочу выглядеть всезнайкой, но посмотри на свою одежду, — Тайрон с недоумением оглядел себя. — Нет, сначала взгляни на меня. Мое дворцовое платье скрыто под простым передником, подаренным хозяйкой Селшаф. А по твоей тунике ученика чародея каждый глупец разнюхает, откуда ты явился. Если не желаешь открыться раньше времени, надо подыскать другую одежку.
Тайрон приуныл.
— Белая туника — обычная одежда учеников школы волшебства. Но ведь она так испачкалась и истрепалась, что меня наверняка принимают за попрошайку… — Он задумался. — Но вдруг кто-нибудь догадается? Я не сообразил.
Рена посмотрела на его сгорбившуюся фигурку, закутанную в стеганое одеяло и примостившуюся на краешке соломенного тюфяка, на взъерошенную голову, и ей стало жалко этого беспомощного и растерянного мальчишку.
— Может, эти квокво и не догадаются, — успокоила его Рена. Потом осторожно спросила: — Но ты не передумал, не сдался?
Он резко поднял голову.
— Нет! — Потом тише. — Нет. Просто я, кажется, придумал плохой план.
«Не план плохой, а тебе плохо, — подумала Рена. — Но чем я могу помочь?»
— Ладно. — Она подмигнула, чувствуя, что его надо как-то приободрить. — Не унывай. Спасибо, что взял меня с собой. Я не буду обузой, может, и пригожусь.
Он слабо улыбнулся в ответ:
— А что такое квокво?
— У-у-у! Это слово тайное! В приюте им называли всяких ябед, доносчиков и подглядчиков. Просто дрянь, которая только и ждет, чтобы наябедничать про тебя воспитателям.
— Но почему квокво?
— Это я придумала. С детства не любила квочек-наседок. Так и смотрят на тебя круглыми злыми глазами, будто только и дела, что таскать у них цыплят.
— Квокво, — хихикнул Тайрон. Но тут же посерьезнел. — Но солдаты Андреуса не курицы. И коварный король не цыпленок.
Рена пожала плечами:
— Ну, пусть тогда будут квакваки, будто лягушки из гнилого вонючего болота.
— Квакваки! — Плечи Тайрона затряслись от беззвучного смеха. — Никогда я не придумывал никаких прозвищ. Но это, оказывается, смешно. И помогает.
— Еще как помогает! Даже если ты не говоришь вслух. Ну, как можно бояться каких-то квакваков? — Она зябко укуталась в свое одеяло. Тайрон тоже завозился, поудобнее устраиваясь на тюфяке.
— Квакваки. — Она услышала его сонное бормотание, потом короткий смешок.
И они оба уснули.
В Кантирмуре было еще раннее утро, когда Лейла поднялась на высокую стену королевского замка. Она стояла меж квадратных каменных зубцов, освещенная водянистым утренним светом. Небо затягивалось серой пеленой, и это предвещало тягучий, дождливый день. Лейла заметила вышедшую на королевский балкон Астрен. Сестра взмахом руки позвала ее к себе. Покачав головой, Лейла похлопала ладонью по влажному, холодному боку каменного зубца, давая понять, что ей и здесь хорошо.