В полдень путники остановились на высоком, омываемом ветрами утесе, отыскали каменную расселину и втиснулись туда, спасаясь от вдруг разразившейся короткой, но яростной грозы.
Дождь хлестал по горным кручам, шумящей завесой заслонив дальние склоны. Бурные коричневые потоки неслись вниз, омывая с двух сторон их неуютное убежище. Багровые молнии освещали то острый голый пик, то глубокую пропасть. Стараясь забраться поглубже в каменную расселину, Рена наткнулась на огромное гнездо, свитое из уже подгнивших ветвей и пожухлой травы.
Ливень унялся. Сеялся с неба лишь мелкий дождик. Капли не падали на землю, а, казалось, клубились серебристым туманом. Путники покинули свое временное убежище и снова двинулись в путь. Но, пройдя совсем немного, увидели тянущиеся над уходящей вдаль цепью вершин грозные серо-зеленые тучи.
— Лошади что-то нервничают, — заметил Коннор, обращаясь к Тайрону.
Тот хмуро кивнул головой.
— Не отпустить ли их? Они сами скорее найдут себе укрытие. — И Тайрон, перебросив ногу через седло, спрыгнул на землю.
Расседлав лошадей, они сняли и всю поклажу. Коннор разобрал снаряжение, отделил сумки с едой, козий мешок для пресной воды и плащи. Остальное они втащили в небольшую пещеру и забросали снаружи ветками.
— Боюсь, все эти вещи останутся здесь навсегда. Жаль, — пробормотал Тайрон, старательно закидывая землей скрытый ветвями вход в пещеру.
— Ничего не поделаешь, — откликнулась Рена. — Меня больше волнует, что с каждым шагом все труднее будет находить еду. Запасов нам хватит ненадолго.
— У меня печенья дней на восемь. Немного суховато, конечно, зато не портится, — Коннор похлопал ладонью по своей сумке.
И они двинулись дальше, скользя по раскисшей после дождя тропинке. Становилось прохладно. Рена, зябко поежившись, накинула на плечи плащ.
Некоторое время спустя они опять остановились, и Коннор принялся наполнять кожаные мешки водой из ревущей горной реки. Рена стояла рядом, мечтая о каком-нибудь теплом местечке, защищенном хотя бы от пронизывающего ветра. Она бросала настороженные взгляды на сгущающиеся тени, которые неслышно подползали к ним, словно полчища коварных врагов.
И снова они карабкались по вьющейся между камнями скользкой тропе. Грязь налипала на подошвы, тяжелила ноги. Юбка Рены в разводах жидкой грязи намокла, обвисла. И вдруг Коннор звучным голосом произнес:
Рена просто задохнулась от радости.
— Это из нашей с Тесс любимой пьесы! — воскликнула она. — «Поиски Звездной Ирен»! Верно?
Коннор усмехнулся:
в восторге подхватила Рена.
Позади них насмешливо фыркнул Тайрон:
— Плакса и размазня эта ваша Звездная Ирен.
Коннор засмеялся:
— Молчи, о враг поэтов! А ты, Рена, оказывается, знаешь эту пьесу?
— Тесс и я часто ее разыгрывали под нашим тайным деревом.
— Мы ее тоже с друзьями представляли дома. А помнишь?..
Коннор принялся увлеченно декламировать стихи. Некоторые пьесы Рена тут же узнавала, других никогда не слышала. И неудивительно, ведь она могла читать лишь одну книгу Тесс, а к услугам Коннора была, наверное, большая королевская библиотека. Затаив дыхание, слушала Рена, как Коннор, то звонко, то вдруг зловеще понижая голос, читал наизусть целые сцены, где сменяли один другого герои и злодеи, волшебники и принцессы, короли и подмастерья.
Тайрон время от времени вставлял едкие замечания, утверждая, что в подлинной истории, которую он знал превосходно, все не так, как в этих выдумках. Но Рена не сердилась на него. Она одинаково любила и правдивые, и всякие выдуманные истории, а потому вовсе не обижалась на Тайрона за его насмешки. Тем более что его замечания были интересными и как бы расцвечивали восхитительные выдумки занятными подробностями.
Было так здорово слушать перебивающих друг друга Коннора и Тайрона, что Рена и не заметила, как тропинка постепенно сужалась, становилась все круче и круче, извивалась и петляла между камней. Идти становилось труднее. Они сопели, пыхтели, скользили, из-под ног осыпались целые потоки мелких камней.
Дважды Тайрон, шедший впереди, останавливался в поисках тропинки, исчезнувшей среди валунов и торчащих из глины клочковатых колючих пучков жухлой травы. И немудрено было потерять эту едва заметную, не шире человеческой стопы, козлиную тропу.