— Ты совсем из ума выжила? Хочешь работу потерять?
— Не знаю, что со мной творится, — унимая бешено бьющееся сердце, созналась я. Меня пробирала мелкая дрожь не то от жара, не то от холода, словно начиналась болезненная лихорадка. Морозные касания становились все реже, пока окончательно не оставили в покое. Я потерла плечи руками и поежилась, отчаянно пытаясь согреться и вернуть самообладание.
— А, — успокоилась женщина. — Магия господ… Ну тогда ладно. Бывает, они развлекаются так. Или проверки устраивают. Я не знаю…
— Это как? — взяла поднос с едой и глянула на тетушку.
— Это когда твой язык тебе не принадлежит и говорит все, что в твоей голове.
— Зачем им это? — я украдкой выглянула из-за угла, любуясь спокойствием и статью хозяина дома. Они с Джаспером о чем-то беседовали, но о предмете разговора мне никогда не узнать.
В столовой
— Как тебе новая служанка? — пригубив мятный чай, спросил Джаспер.
— Слишком вольна в высказываниях. К тому же, притворствует, а это худший грех.
— Притворствует? — удивился мужчина. — Ты сомневаешься в своих заклинаниях?
— Я сомневаюсь в людях, Джаспер. И вижу их насквозь. Эта девушка не та, за кого себя выдает, — он бросил на стол прочитанное письмо и откинулся на спинку стула.
— У всех есть секреты, Эдвард. Я ее проверил. Чиста и безопасна.
— Сказал с сомнением, — задумчиво протянул эрцгерцог. — Почему заступаешься за нее?
— Она мне понравилась, — Джаспер пожал плечами. — И, если не нужна тебе, предложу ей работу в своем замке.
Ничего не ответив, его высочество поднялся и покинул столовую:
— Пусть подадут завтрак в мой кабинет.
Джаспер позвонил в колокольчик, подзывая слуг.
На кухне
— Лайнэ. Поспеши. Господа зовут. Ступай и старайся держать язык за зубами, — советовала тетушка.
Я и сама понимала, что лишняя вольность станет причиной моего увольнения, но, глядя на хозяина дома, ничего не могла с собой поделать. Ледяная статуя, внутри которой живой человек. Так и тянуло взять молоточек для льда и разбить ее, чтобы спасти узника. Вот только, хочет ли он спастись?
Когда вошла в столовую, то эрцгерцога за столом не оказалось. Под пристальным взглядом Джаспера поставила поднос на стол и принялась обслуживать мужчину.
— Я справлюсь, благодарю, — улыбнулся он, явно желая облегчить мою участь. — У вас руки дрожат…
Подняла недовольный взгляд и обернулась по сторонам:
— Господин Ренар, мне казалось, что мы договорились.
— Хорошо, — он поставил перед собой тарелку и, попробовав овсянку, спросил: — пойдешь ко мне в замок?
— Что? — вспыхнула я. Эрдан недвусмысленно дал понять, что кроется за подобным предложением. — Разумеется, нет. Моя нужда в деньгах не превращает меня в распутную девицу. Я буду зарабатывать лишь честным трудом.
— Честный труд может быть разным, — он поиграл бровями и нагло улыбнулся. — Ну же, тебе нечего бояться. Обещаю, отношения будут исключительно трудовыми. Ты ни о чем не пожалеешь.
— Кое о чем я уже пожалела. Что в моих руках нет ничего тяжелого.
— Магам холода тоже необходимо тепло… Тепло женского тела.
— Могу предложить лишь тепло своей души. Господин, — заметив в дверях эрцгерцога, добавила я и склонилась в реверансе.
— Все может измениться, — вернувшись к завтраку, вдохновенно произнес герцог. Так, словно принял какое-то решение, что подарило ему крылья.
— Завтрак. В мой кабинет. Я не привык ждать или повторять.
— Слушаюсь, ваше высочество.
Я смотрела на господ и не могла поверить. Насколько они одинаковы снаружи, настолько же разные внутри… От Джаспера, несмотря на принадлежность к стихии, веяло дружелюбием, озорством и даже своего рода теплом, а от его высочества лишь одиночеством и пустотой. Сложно представить, что творится на душе человека, равнодушного ко всему. Как говорят служители культа богини, страшный грех — уныние…
Я взяла поднос с завтраком для его высочества и, выровняв дыхание, двинулась в его сторону. Под тяжелым испытующим взглядом чувствовала себя первоклашкой, первый раз переступившей порог лицея и оставшейся без круглосуточного надзора матушки и нянечек…
Демонстрируя безукоризненное воспитание, хозяин дома открыл передо мной двери, предлагая пройти. Слуге бы отказаться, где это видано, чтобы хозяин двери открывал, но, поскольку в моих руках поднос, иного выхода не было.