— Благодарю, — кротко произнесла я, ныряя в сапфировый полумрак коридора, пытаясь понять причины столь странного поведения мужчины.
То ли пол подо мной превратился в льдину, то ли коленки дрожали, только ноги грозили разъехаться в разные стороны, а руки — уронить поднос. Дороги я не знала и просто шла вперед, ощущая всем телом, что господин Ренар за мной наблюдает. Я расправила плечи, выпрямила спину, вцепилась в поднос так, что костяшки пальцев побелели, ступала предельно аккуратно, уверенная, что господин только и ждет моего падения. Но я не планировала доставлять ему такого удовольствия. В полной тишине, разрушаемой исключительно мягким шепотом моих подъюбников и стуком каблучков, мы прошли несколько холлов, один лестничный пролет и длинный коридор. Наконец, передо мной открыли еще одну дверь и снова пригласили войти.
Повторно поблагодарив эрцгерцога, осведомилась:
— Где вы хотите, чтобы я накрыла?
Он взглядом указал на массивный стол из светлого дерева, а сам расположился на диване, застеленном белоснежной шкурой. Стоило немалых трудов расставить тарелки и приборы правильно. Руки дрожали, тарелки пытались выпрыгнуть, а приборы ускользали, словно смазанные мылом.
— Не часто делали это прежде? — голос неожиданно разорвал тишину. Стало понятно. Не ради завтрака он привел меня сюда.
— Волнуюсь, — созналась честно и, проверив еще раз, отчиталась. — Завтрак подан. Приятного аппетита, ваше высочество.
Несмотря на интерес и любопытство, которые я проявляла к личности своего хозяина прежде, мне отчаянно хотелось убежать. Вынести столь бесцеремонный взгляд, который талой водой просачивался в самые потаенные уголки души, не многим под силу. Я подобной выдержкой не обладала, а потому, чтобы не сказать лишнего, переминалась с ноги на ногу, теребила платье и кидала полный надежды взгляд на дверь.
Увы, тщетно. Верно говорила матушка, что мужчины намеков не понимают…
— Я тебе нравлюсь? — неожиданный вопрос застал врасплох. Растеряв воздух, я пыталась унять возмущение, но не смогла.
— Нет, — вопреки правилам хорошего тона, негодование скрыть не удалось.
— По-твоему я красив? — так же бесстрастно спросил господин Ренар, закинув ногу на ногу и положив руку на спинку диванчика.
Я не могла понять, к чему он клонит, а потому ответила уже с большей учтивостью:
— Нет, господин.
— Вот как?
Ответ удивил хозяина Ренар Холла, явно привыкшего к женскому вниманию. Да что там. Собственный ответ и меня удивил, ведь его высочество невероятно хорош собой. Тем не менее, при красивой внешности я не могла назвать его красивым…
— Красота человека определяется не особенностями анатомического строения, не тем, как он сложен, а душевной организацией.
— Выходит, — каждое слово ударяло, словно молот по наковальне, — я не только непривлекателен, но и скверен душой?
Удивительное умение манипулировать словами.
— Я не это имела в виду, — хотела объясниться, но эрцгерцог перебил:
— Известен ли тебе мой годовой доход?
— Известен, господин, — после небольшой паузы, во время которой пыталась вернуть душевный покой, произнесла я.
— Он делает меня более привлекательным?
— Нет.
— Что ты думаешь по этому поводу, в таком случае? — впервые за все время лед в голосе мужчины дал трещинку интереса.
Я опустила глаза и молчала. Эрцгерцогу лучше не знать, что я думаю по этому поводу, иначе пургой отсюда выгонит. Врать не умею, а правда столь неприглядна, что…
— Я жду.
Властный тон не оставлял выбора.
— Думаю, что вам должно быть стыдно зарабатывать за цикл больше, чем можно потратить за всю жизнь.
Резкие черты лица господина преобразились от едва уловимой усмешки:
— Быть может, тебе и мои траты известны?
— Нет, не известны.
— В таком случае, допустимы ли столь вольные суждения?
Туше. Мало того, что слуга упрекает господина, так еще и без достаточных к тому оснований.
— Теперь стыдно мне. Простите, ваше высочество, — виновато склонила голову и исполнила глубокий реверанс.
Он подарил мне задумчивый взгляд и, скрестил руки на груди:
— Завтракала?
— Не успела.
Господин Ренар не произнес ни слова, но странный слуга, похожий на заколдованного человека, вошел без стука и молча склонил голову, ожидая приказаний хозяина.
— Пусть принесут на завтрак ягоды череты, взбитые сливки и… что-то не так?
Мне сложно было скрыть недоумение. Если эрцгерцог хотя бы раз пробовал ягоды череты, а он не мог не пробовать любимейшее лакомство в дворянских кругах, то знал бы, что от них невообразимо тянет в сон. Именно поэтому матушка перед сном часто просила подать нам чай с черетовым вареньем или ягоды со сливками. Сон после них — сладчайший и скорый. Это частый трюк во всех дворянских домах.