— Вопрос о магии. Вы не ответили.
— Мне нечего ответить, — едва слышно произнесла я, робея от недозволительной близости. — Господин Ренар… ваша светлость… не могли бы вы…
— Не мог бы что?
— Не могли бы вы отойти? — наконец, отважилась сформулировать просьбу и смело подняла взгляд. Мужчина, задорно улыбнувшись, сделал шаг назад.
— Достаточно?
— Вы знаете, правила приличия ограничивают расстояние длиной вытянутой руки, — напомнила и без того известные мужчине нормы, принятые в обществе. Нормы, которыми он, очевидно, часто пренебрегал.
— Вы умело уходите от ответа, графиня. Но вопрос не был задан из праздного любопытства. Дело в том, что я нашел вас исключительно по вспышке магии. В замке дядюшки я проверяю службу безопасности. Ваше счастье, что вчера я находился в вечернем патруле и почувствовал всплеск магической энергии. Как вы можете это объяснить?
— Своей исключительной удачливостью, — подтвердила, не желая сознаваться в наличии способностей.
Я четко помнила наказ батюшки: никогда и никому не рассказывать о даре. Даже матушка убеждена, что из меня ничего не вышло, и отцовская сила канула в реку Забвения. Батюшка учил: дар солнца — крайне редкий и настолько ценный, что его следует скрывать даже от близких. Увы, обстоятельных объяснений я не успела получить, поскольку граф Валентайн скончался при невыясненных обстоятельствах. Если более точно — он исчез. А через месяц из столицы пришла записка от его поверенных с соболезнованиями. Мы не получили никаких подробностей, не видели тела и даже не могли похоронить его с почестями, потому что хоронить было нечего. "Погиб, защищая его величество. Вечная слава". Эти слова были выгравированы скорбью на моем сердце. Эти слова семенами ненависти к королю легли в мою душу…
Для почтенного господина нет ничего хуже, чем невозможность покоиться в фамильном склепе. Для потомков же важно место, куда можно прийти оплакать ушедшего… У нас такого места не было, а потому я оплакивала потерю, обращаясь к солнцу.
Вот и сейчас Джаспер, который внушал доверие и необъяснимым образом располагал к себе, просил раскрыть ему секрет. Слугам и поверенным отец представлялся магом общей практики и лекарем. Стоит ли прикрыться подобными умениями? Или вовсе утаить наличие, пусть жалких, но все же осколков магической силы?
— Значит, не сознаетесь?
— Мне не в чем сознаваться, ваша светлость. Я была бы счастлива предоставить вам ответы, которые вы так ищете. Но моя невежественность позволяет лишь предположить, что мне несказанно повезло оказаться рядом с источником той силы, которую вы почувствовали.
При этом невинный взгляд, искренняя улыбка и самая капелька солнечного тепла, чтобы умягчить сердце собеседника. Я прибегала к этому трюку каждый раз, когда требовалось уговорить кредиторов отложить на несколько дней или недель дату очередного платежа по налогам или долговым обязательствам отца, и каждый раз срабатывало. Вот только господин Ренар, вместо ответной улыбки, сжал зубы и кулаки.
— Берегись магов холода, Лайнэ… они приведут к твоей гибели…
В памяти вспыхнуло воспоминание о событии, которого не было. Я явственно слышала голос отца, который не спутаю ни с чьим, однако также явственно помнила: он никогда не говорил подобного. Могло ли воспоминание быть фантомом?
— Графиня с тайнами в служанках брата короля… Есть в этом тонкая ирония, не находите? — внутри мужчины что-то изменилось. Легкость и веселость бесследно исчезли, уступив место подозрительности и настороженности.
— Мне сложно иронизировать на эту тему, прошу меня извинить.
— Слишком много извинений для дамы вашего положения.
— В чем вы меня подозреваете, герцог? С радостью развею ваши сомнения по поводу своей благонадежности…
— Ваша благонадежность…
— Джаспер, — недовольно воскликнула тетушка Мариша, раскрыв двери. — Да что же это за наказание? Ты хуже Рысика. Только отвернешься, а он уже утку со стола стащит.
— Все утки целы, слово дворянина. И сравнение с твоим пушистым любимцем мне, несомненно, льстит. Мариша, но…
— Но нечего господину делать в комнате незамужней девушки, которая, к тому же, не одета.
— На ней меховой полушубок и… — Джаспер, вернув непринужденность и прежнее веселье, окинул меня плутоватым взглядом, в поисках того самого "и". — И платье из одеяла.
— А ну брысь отсюда, плут, — притопнула женщина и шутливо пригрозила мужчине кулаком.
Выходя из комнаты, он посмотрел в мою сторону. Казалось, аквамариновые глаза сверкнули, на что кожа мгновенно отреагировала мурашками, а огонек тепла, созданный в груди, был сметен ледяной волной. Еще долгое время после его ухода я ощущала ледяной осколок в груди, который таял слишком медленно, ворочаясь и принося боль.