Питер тяжело сглотнул, бессмысленно улыбнулся мистеру Катберту и полностью доверился особой природе Дома. К счастью, когда они с мистером Катбертом вошли в комнату, все казалось совершенно нормальным, хотя и немного мрачноватым.
Стройная и очень бледная девушка-подросток-гот полулежала на неубранной кровати, одетая в тёмные джинсы и чёрную футболку с надписью: “Я ношу это только до тех пор, пока не придумают более тёмный цвет”. На запястьях и горле у неё были чёрные кожаные браслеты со стальными шипами. Её нездорово бледное лицо могло похвастаться более тёмным макияжем глаз, чем у панды, и кроваво красными губами.
Стены спальни были увешаны постерами с изображением: The Cure, The Mission и Fields Of the Nephilim. Девушка неторопливо поднялась на ноги, каждое её движение было плавным, элегантным и чуть тревожным, а затем она медленно улыбнулась мистеру Катберту. Питер инстинктивно переместился, чтобы встать между Ли и человеком из Совета.
- Просто представляю мистера Катберта гостям, Ли, - быстро сказал он. Он не может остаться надолго. Он должен вернуться. Ведь люди могут заметить, если он пропадёт.
Ли надулась. - Не понимаю, почему ты всё время об этом говоришь. Это было всего лишь раз.
- Вам… комфортно здесь? - спросил мистер Катберт, видимо, потому что чувствовал, что должен что-то сказать.
- О да, - сказала Ли. Очень комфортно. Она широко улыбнулась мистеру Катберту, и за тёмными губами мелькнули очень острые зубы.
Питер быстро вывел мистера Катберта обратно в коридор. Человек из Совета был достаточно взволнован, чтобы позволить Питеру сделать это, хотя и не совсем понимал, почему.
- Она платит ренту? - спросил он неопределённо.
- Нет, - ответил Питер. Она - гостья.
- Надо будет записать, - сказал мистер Катберт. И он записал.
Следующая дверь открылась, когда они подошли к ней, и из неё вышел тихий, нервный молодой человек в чистой белой футболке и потёртых синих джинсах. Он был достаточно красив, но красота эта была с изъяном. Он засунул руки в карманы, потому что не знал, что ещё с ними делать, и скорбно посмотрел на мистера Катберта.
- Здравствуйте. Вы ведь не из таблоидов?
- Нет, Джонни, - быстро сказал Питер. Он из местного Совета.
- Я вас откуда-то знаю? - с сомнением произнёс мистер Катберт. Я почти уверен, что где-то видел вас раньше…
- Я участвовал в телевизионном шоу талантов, - неохотно ответил Джонни. Всё это стало чересчур, поэтому я приехал сюда, чтобы… отвлечься от всего этого на некоторое время.
- О, я никогда не смотрю эти шоу, - тут же отозвался мистер Катберт таким же голосом, каким можно было бы сказать, что я никогда не смотрю, как травят медведя. Он настоял на том, чтобы хорошенько осмотреть комнату Джонни, не нашёл ничего интересного, сделал об этом пометку и снова затрусил вниз по лестнице.
Питер поспешил за ним. Мистер Катберт прошёл через весь дом и кухню, а затем резко остановился у входной двери. Он окинул Питера суровым взглядом, который должен был сказать, что я человек, с которым нужно считаться, и не забывай об этом.
- Я вижу, что для приведения этого дома в надлежащее состояние, мистер Кейн, необходимо решить множество вопросов. Разумеется, я пришлю сюда всю следственную группу. Они поднимут половицы, исследуют всю проводку. Возможно, придётся вскрыть все стены и переделать проводку во всём доме. В таком большом гостевом доме, должно быть нормальное центральное отопление, а не просто какой-то шумный старый бойлер на чердаке. Его определенно придётся заменить. Я уверен, что видел поднимающуюся сырость, вся внешняя отделка нуждается в ремонте, а то, что я вижу на вашей крыше, - просто позор! Придётся поставить строительные леса по всему периметру дома. Он тонко улыбнулся, его глаза были полны тихого удовлетворения. - Боюсь, всё это обойдется вам довольно дорого, мистер Кейн; но правила есть правила, и стандарты должны соблюдаться. Всего вам доброго. Очень скоро вы снова получите от меня весточку.
Он покинул дом с той же важностью, что и пришёл, захлопнув за собой дверь. Наверху, на чердаке, дедушка Грендель издал очень грубый звук, и в доме ненадолго запахло гниющими петуниями.
ДЖУБИЛИ ПРОВЕЛА эльфийского Принца Айргедлама по дому, хотя, конечно, он увидел совсем другое заведение. Он высокомерно прогуливался по коридору, не желая торопиться и громко отмечая некачественную обстановку и отсутствие надлежащей защитной магии. Он заметил, что портреты на стенах смотрят на него с открытым презрением, и встретил их взгляды.
Он привык к всеобщему неодобрению. Ведь он был эльфом. Джубили позволила ему побродить по нижним комнатам, выслушала надменные, а иногда и откровенно грубые замечания в зависимости от настроения, прежде чем Джубили наконец смогла провести его наверх, в комнаты для гостей. Дедушка Грендель издал ещё несколько крайне грубых звуков.