— Так рано… Открыто, — сев, он сжал пальцы на переносице и зажмурился от обострившейся за последние несколько недель боли в виске. Очередной ночью сон не шёл, только под утро его сморила лёгкая дрема, так что чувствовал мужчина себя наипаршивейшим образом, но это не было поводом откладывать важные дела, даже если они могли стоить его здоровья и сил.
Глаза, казалось, болезненно-сухие, не хотели открываться.
«Будто и не спал вообще», — подумалось ему.
Дверь распахнулась, дворецкий сделал шаг вперед и, разомкнув сухие тонкие губы, отчетливо произнес:
— Монсеньёр, к Вам дама.
Ни одного лишнего движения. Все чётко. Именно так, как нужно.
— Дама? — мужчина на ощупь нашёл на прикроватной тумбочке очки и водрузил на переносицу. Отсутствие сна последние недели две сказывалось как на самочувствии вообще, так и на зрении. Взгляд не фокусировался, глаза болели, а окружающее казалось даже ещё более размытым, чем обычно.
— Дама представилась как Мадам Ро. Мадам Ро говорит, что у неё есть срочное к Вам дело, монсеньер.
Сидящий на кровати нахмурился, проводя по волосам ладонью, приглаживая темные пряди:
— Ро… Пустите её, — он оправил ночную белую рубашку и поднялся, быстро надевая заранее приготовленную с вечера одежду. — Идите, Бессо. Она не должна долго ждать, Ро этого не любит.
— Принести Вам с Мадам чай? — Бессо поклонился.
Мужчина коротко задумался, поправляя очки:
— Ликер и виски. В гостиную. Я скоро подойду.
— Будет сделано, монсеньер, — дверь тихо закрылась.
Стоя перед зеркалом, хозяин поместья затянул на шее галстук и заправил белоснежную рубашку. В этот момент дверь снова приоткрылась, и в комнату тихо зашли две служанки.
«Наследство отца и его титул принуждают меня это терпеть», — зачесав волосы назад, он скорым шагом покинул душную комнату, по привычке заложив руки за спину, чтобы не выдать волнения.
Чтобы Ро приехала прямо к нему домой в такую рань, чтобы она в открытую заявилась к нему, назвав свою девичью фамилию, чтобы она… Он не представлял, что именно может быть нужно ей от него сейчас, но переживания сдавили виски усилившейся головной болью. Во всяком случае, волноваться просто так не имело никакого смысла, хотя бы потому что волнением никакому делу помочь нельзя по определению.
Мужчина спустился по лестнице и преодолел несколько коридоров. Двери в гостиную были распахнуты, поэтому он сразу молча зашел в просторную, хорошо обставленную светлую комнату.
В изящном кресле у окна спиной к нему сидела молодая девушка с тонким профилем и вздернутым носиком. Услышав позади шаги, она медленно, сидя, повернулась к нему и, сцепив руки в замочек, встала, скорбной тенью едва стоя на ногах. Ее ненакрашенные губы мелко подрагивали, обычно аккуратно убранные волосы выглядели неопрятно: из растрепанной прически выбивались рваные пряди.
— Максим… — Ро подняла на него взволнованный, почти испуганный взгляд. — Я так больше не могу. Я не могу больше, Максим… — девушка быстро подошла к мужчине и буквально упала в его объятия, стискивая тонкими пальцами сюртук.
Граф д’Амэр молча замер, прижимая ее к себе, дрожащую от слез, такую открытую и беззащитную сейчас, и, обеспокоенный подобным состоянием девушки, сосредоточенно сдвинул брови:
— Что случилось, Марго? Что ты здесь делаешь? — его голос звучал сипло. Он волновался, пусть и не хотел этого показать. Ей сейчас нужна его поддержка, а не сочувствие.
Мужчина внутренне вздрогнул, когда двери снова распахнулись, однако это был всего лишь дворецкий. Он, никак не выказывая своего отношения к увиденной сцене, внес поднос с алкоголем:
— Бессо.
— Да, монсеньер? — поднос опустился на элегантный стеклянный столик у кресел. Бессо выпрямился, глядя на хозяина непроницаемым спокойным взглядом.
— Не пускай сюда никого, — Максим усадил девушку в кресло и, опершись о его подлокотник, протянул ей рюмку ликера. Когда двери плотно закрылись, он молча заглянул ей в глаза, смотря поверх очков. У Марго дрожали пальцы, а на ресницах блестели слезы. Граф каждый раз удивлялся тому, как у Ро получалось сводить его с ума подобными мелочами, однако, как бы то ни было, против этого он был едва ли. Пускай это будут слезы, главное, чтобы это была — она.
— Максим, — девушка холодными влажными пальцами на секунду сжала его руку. — Сядь. Пожалуйста.
Д’Амэр пододвинул ближе одно из стоящих поодаль кресел и опустился в него, не отводя от нее зачарованного серьезного взгляда:
— Я тебя слушаю.
Девушка одним движением опрокинула в себя рюмку и, отставив ее, быстро заговорила:
— Он сошел с ума: не отпускает меня ни на шаг… Я под постоянным надзором, — по ее щекам, смешиваясь с тушью, снова потекли слезы. — Я не могу так, — она всхлипнула и поджала пухлые губы. — Я теперь не могу свободно вздохнуть. За мной следят, когда я нахожусь в своем собственном доме, а из него меня не выпускают ни под каким предлогом.
Мужчина откинулся на спинку кресла, неотрывно внимательно смотря в глаза Ро:
— Почему?
— Она ушла, — выпалила девушка, комкая покрасневшими пальцами перчатки.
— Кто «она»?
— Дженивьен.
Максимилиан не ответил. Он взял со стола стакан, молча рассматривая виски на свет. Ему стоило это обдумать. А чтобы что-то обдумать, нужно время.
— Максим! — губы Ро снова задрожали - она вся напряглась, как струна, в едином порыве, склонившись к нему. — Скажи, что мне делать? Он злой, словно с цепи сорвался…, а эти ночи… Я не знаю, как долго смогу протянуть. Он меня убьет, он делает со мной все, что ему вздумается, — она потянула шлевки накидки и сняла ее, открывая взгляду графа коричневые и темно-синие гематомы вперемешку с багровыми пятнами на плечах и шее. — Максим, — Марго умоляюще смотрела ему в глаза. — Скажи что-нибудь.
Граф с трудом оторвал взгляд от чудовищных кровоподтеков — он не заметил, как свободной рукой вцепился в подлокотник. Невероятных усилий стоило отцепить руку и, сделав глоток виски, протянуть ладонь Ро:
— Подойди ко мне, — он с громким звоном отставил стакан на столик.
Девушка выразительно в недоумении подняла брови, однако послушно поднялась и сделала пару шагов по направлению к графу:
— Ты помогал мне раньше… Помоги и сейчас, — ее свистящий шепот прозвучал так, что сказать ей «нет» было бы самым страшным злодеянием. Она сжала зубами искусанную полную нижнюю губу.
Максимилиан молча дернул за ленту корсета и расстегнул золотистые пуговицы с бриллиантовыми вставками. Платье с тихим шорохом упало к ногам Ро, открывая чужим глазам отвратительное зрелище: пара свежих шрамов украшала стройные худые ноги рядом с подвязками, на бедрах виднелись синяки — следы, оставшиеся от чужих пальцев.
— Видишь? Видишь, Максим? — шептала Марго. — Я сильно потянула мышцы, у меня чуть не случилось перелома левого локтя. Слезы его не тронули, слова просто прошли мимо. Да, он не коснулся моего лица, но это только пока. Георг сходит с ума, — девушка взяла чужие щеки в свои ладони и, склонившись, проговорила в губы. — Он меня убьет, и ему ничего за это не будет. Мой отец мертв уже два года как. Только он мог быть для меня защитой, но теперь… — Ро упала перед Максимом на колени, прижимая чужую ладонь к своей щеке. — Помоги мне… Прошу тебя.
— Сначала жизнь забрала у него Ассоль, — Максим провел большим пальцем по ее губам. — Теперь она забрала у него Дженивьен… — он тяжело вздохнул. — Но я не позволю ему из-за всего этого причинять вред тебе, как бы тяжело ему ни было.
— Уже две недели прошло, — Ро прижалась губами к его руке. — Я с трудом вырвалась в город. Если он узнает, что я была тут, у тебя, то будет в бешенстве. Он пьет. Постоянно.
Между бровями графа пролегла глубокая морщинка — единственное, что выдавало его беспокойство. Он погладил сухими пальцами ее влажную от слез щеку: