— Двадцать два, — парень отвечал, кротко потупив взгляд, совершенно не представляя, куда себя деть. — Будет. Через месяц.
— Замечательно, — они были практически одного роста — тут уже играли роль ее каблучки. Ро отпустила его руку, когда они вышли на веранду и спустились по мраморной лестнице, с двух сторон окруженной колоннадой, поддерживавшей декоративный навес с красивой цветочной лепниной. Среди цветов на ней можно было заметить крупные детали в виде пронизывающих стебли шпаг и лент. Многие их не замечали, но они тут были — незримые, скрытые от любопытных глаз, смотрящих, но невидящих.
— Котёнок мой, — дама подвела Сержио к карете, ливрей спрыгнул со своего места и распахнул перед ними дверь. — Поезжай в поместье и скажи, что ты от мадам Маргариты по поводу записей, тебе все объяснят. Проси перо, чернила и бумагу — тебе все покажут и подскажут. Дело важное и стоит твоих стараний, а уж мы в долгу не останемся.
— Сеньора, — парнишка, было, поднялся на первую ступеньку, но глянул на непроницаемое лицо пожилого ливрея и спрыгнул обратно. — Насколько Ваше дело серьезно? — он имел вид вдумчивый и сосредоточенный, в ясных голубых глазах читалось что-то, несвойственное таким краснощеким юношам.
— Настолько, что разглашать его не стоит никому, даже собственной матери.
Секретарь отвел взгляд, на его лбу появились и исчезли несколько небольших морщинок. Парень коротко кивнул и скрылся за дверью с гербом. Он осторожно отодвинул темную бархатную шторку, пуская в пахнущую чем-то сладким карету прозрачный серый дневной свет.
Ро молча стояла у кареты и тепло улыбалась, сложив руки ладонь к ладони у лица.
— Я справлюсь, сеньора.
— Я в Вас верю, мой милый, — она развернулась и прогулочным легким шагом, стуча каблучками, направилась в сад.
Сержио откинулся на мягкую спинку, когда карета тронулась, и мотнул головой, смахивая рваные белокурые кудри с глаз. Он был бледен и серьезен.
***
К ночи свеча догорела до подсвечника, оплыла и потухла. Дым, извиваясь, потянулся по душному, пахнущему книгами и пылью воздуху. Максим собрал бумаги в стопку и мельком проглядел свои записи.
«На сегодня хватит».
Он машинально дернул за цепочку, но вместо Сержио в кабинет заглянула Ро и с невиннейшим видом улыбнулась, держа в руке небольшую элегантную чашечку.
Мысленно сделав вывод о том, что удивляться в этом мире чему-либо уже бесполезно, граф в полутьме нащупал под столом выдвижной ящик и достал оттуда пачку сигар.
— Ты все еще здесь, — это был не вопрос. Максимилиан смотрел на девушку уставшим взглядом поверх очков. — Ты должна быть там, твоя карета вернулась еще в четыре часа дня.
— Я приказала распрячь лошадей. Сегодня я остаюсь здесь, — на ее округлом лице с мягкими женственными чертами читалось спокойствие. Марго поднесла к губам чашку и отпила из нее. — Что ты узнал? У тебя обеспокоенный вид.
Д’Амэр задумчиво прижал кулак ко рту, затем оперся на него подбородком, снова переводя взгляд на девушку:
— В наши архивы отправляют тысячи документов из нотариальных контор, тысячи квитанций, чеков, копий договоров, свидетельств о рождении, смерти. Там хранится все, что происходило в этом городе последние пятьдесят лет, там можно найти что угодно и когда угодно, надо только вспомнить о том, что оно там есть. Я, как городской судья, периодически использую эти данные в открытых делах, — он поправил очки.
Ро с интересом слушала, пальчиком водя по оборке своего украшенного тканевыми розочками корсажа.
— Оказывается, мы и сами не знали, с чем имеем дело, — мужчина достал из коробки сигару. Он поднялся и, оправив сюртук, подошел к Марго, в молчаливом жесте кладя руку ей на талию, мягко, но настойчиво подталкивая ее к выходу.
Слуга, зажигавший коридорные светильники, почтительно поклонился господам и монотонно продолжил свое дело.
— С одной стороны, это многое меняет, а с другой — дает ответ на наш вопрос, — Максим подвел девушку к высокому окну. — Насколько хорошо ты знаешь о событиях последней войны? — он все еще держал двумя пальцами сигару, кажется, совершенно о ней забыв.
Ро потупила взгляд и неопределенно пожала плечами.
— Ты об этом никогда не говорил, а что я могу об этом знать? Разве что новости из салона и истории Георга, но он в основном говорил о себе, а в салоне обсуждают то, как цвет военной формы украшает нашу кавалерию.
Граф внимательно слушал ее, отсутствующим взглядом рассматривая узорчатую резьбу на оконной раме. Он снова ничему не удивлялся.
— До начала войны у нас было пять маршалов, Первым был один из выходцев нашей военной академии — Армэль де Брис, его отец был дальним родственником и другом предыдущего императора, так что и следующее поколение состояло в довольно тесном контакте, насколько помню.
— Насколько тесном? — Ро отставила чашечку на подоконник и коснулась чужой руки, несильно ее сжав.
— Настолько, что Клодий назвал своего сына в честь близкого друга. Ну и посодействовал ему в его становлении Маршалом, хотя, надо отдать должное, этот человек был действительно этого достоин. Один из немногих настоящих военных талантов.
Они двинулись дальше по коридору, уже держась за руки. Марго, не отрываясь, смотрела на Максимилиана, следя за его губами, редко меняющейся мимикой, серьезными уставшими глазами.
— Династия Ирэн обзавелась наследником лет на десять раньше рождения старшего сына в семье де Брис. Тогда были очень неспокойные, смутные времена: первый Маршал бывал дома раз в несколько лет, его супруге можно было давать награду за терпение и поддержку, но женщин, как ты знаешь, не награждают и, думаю, вряд ли будут, — д’Амэр потер подбородок и сунул сигару в нагрудный карман. — Своих детей Армэль видел редко, а погиб он в самом конце той войны, но это неважно. Деток его отправили на Юг, как написано в одном из архивных документов, с каким-то священником, который взял, исходя из завещания, над теми опекунство. Хотя, почему же, «каким-то»…
Маргарита непонимающе приподняла брови:
— И что с того?
— Дело в том, что сын этого священника подлежал несению службы и был призван, но по причине отсутствия в стране письма так и не получил, — Максим сделал паузу. — Однако через какое-то время он возвращается с Юга, но уже не один.
— Кто?
— Дети де Брис и сын священника.
В спальне было темно и свежо, из открытого окна доносилось тихое пение птиц: открытый балкон, с которого тянуло весенними заморозками, выходил в сад, на нем стояло кресло-качалка, которым никто не пользовался уже лет десять.
Ро присела на край кровати, с интересом оглядывая просторную комнату.
— И вот незадача — после появления в Ла Круа старший сын де Брис куда-то исчезает, как будто его и не было. Казалось бы, мог уехать, но на тот момент он опекает младшую сестру, а ее имя все еще числится в некоторых списках, она даже позже устраивается на работу. Да и деваться ему было некуда, время военное, все молодые люди призывного возраста отправлялись на фронт, но ни в одном списке его нет. Скарлетт де Брис снимает комнату на улице Колоколов — южный загород — как-то ее оплачивает, несмотря на отсутствие работы, затем куда-то уезжает.
— Значит, с ней кто-то был, — кивнула Маргарита. — Сын священника?
— После войны, где он исполняет обязанности военного медика, его принимают в религиозный департамент. Мы с тобой его неплохо знаем, Ро, — Максимилиан растянул губы в сухой улыбке и медленно стянул с плеч девушки шаль, давая ткани мягко выскользнуть из своей руки на пол. — Он был на том приеме Георга, ты столкнулась с ним и Вандесом на входе. У Теодора была своя квартира и при желании - возможность сожительствовать, но, видимо, кто-то был против.