Ему предложили поесть, и он сжевал кусок хлеба с копчёным мясом, не чувствуя вкуса. Время шло. Всхрапывали лошади, негромко переговаривались люди, передавая друг другу фляги с вином. Сидеть на земле стало холодно, и Джернес поднялся. Опять ожидание, опять неизвестность…
Наконец привели собак – целую свору вислоухих виснорских гончих. Ночь оживилась, наполнилась громкими голосами, лаем, звяканьем сбруи. Джернес тяжело влез в седло своего чалого, проклятая нога чуть не подвела. Наверное, правы те, кто говорит, что надо лечить заново. Но страх и память о пережитой боли были ещё слишком сильны.
Псы взяли след. Оказалось, что Кондар довольно быстро выбрался из ручья и действительно направился обратно, но, не дойдя до дороги, свернул и пошёл вдоль неё. Собаки рвались вперёд так, что их приходилось сдерживать, но через некоторое время вышла небольшая заминка. Прибывший вместе со сворой егерь спешился, осмотрел землю и авторитетно заключил:
– Здесь он сел на лошадь.
Энсмел оглянулся на Айрони, но ничего не сказал. Погоня опять тронулась бодрой рысью. Вскоре деревья расступились, и показался массивный двухэтажный дом, окружённый крепким забором. Над воротами висела большая вывеска: «Постоялый двор «Цветок и подкова». Собаки подбежали прямиком к воротам, с лаем задирая морды к внушительному щиту вывески. Энсмел подъехал вплотную к створкам и забарабанил в них рукоятью плётки. Остальные члены отряда быстро взяли дом в кольцо, рядом с Мелом остались Джернес, Айрони и пятеро стражников.
Ответили на стук далеко не сразу.
– Кого там Безымянный несёт? – раздался наконец из-за забора хриплый сонный голос.
– Именем короля! – крикнул Энсмел. – Открывайте!
– Ох ты! – сказали за забором. Потом на несколько минут воцарилась тишина, и, наконец, ворота с негромким скрипом приоткрылись. В проёме показались двое кое-как одетых мужчин, постарше и помоложе, быстро отскочившие, когда свора ворвалась во двор. Джернес ожидал, что собаки кинутся прямиком к конюшне или крыльцу, но они добежали до середины двора, немного там покрутились и с тем же энтузиазмом рванули обратно.
Джернес с Энсмелом удивлённо переглянулись.
– Скажи-ка, любезный, – обратился Энсмел к мужчине постарше, дав знак егерю придержать своих подопечных, – нет ли среди ваших постояльцев мужчины лет тридцати пяти, высокого, рыжего, в чёрной одежде и с мечом?
– Нет, нету, – качнул головой тот. Второй молчал, глядя на незваных гостей с удивлённой насторожённостью.
– Ты уверен?
– Уверен, господин. У нас постояльцев и десятка не наберётся, и рыжих среди них нет.
– А почему его следы ведут сюда?
– Ну, – мужчина, предположительно хозяин, почесал пальцем нос, – мы ворота дотемна открытыми держим, кто угодно мог во двор зайти. Только если и вошёл, то так же и вышел, потому как в дом никакие рыжие точно не заходили.
– А можно попасть в дом незаметно от вас? – вступил в разговор Джернес.
– Разве что на крышу забраться. В главном зале либо я, либо он, – хозяин кивнул на второго, – целый день по очереди сидим, а чёрный ход на кухню ведёт, там наша стряпуха с помощницами от зари до зари.
– Ещё какое-нибудь жильё поблизости есть?
– Не, нету. Почитай на день пути вокруг – леса и болота.
– Болота проходимые?
– Да жила там когда-то одна ведьма. Но только я вам, господа хорошие, туда соваться бы не советовал. Из Гнилой трясины, кроме той ведьмы, живым ещё никто не выбирался.
– Ладно, – Энсмел отвернулся, подозвал лейтенанта и приказал ему оставить половину отряда тут, с наказом не спускать глаз и с этого дома, и с его хозяев.
– Как ты думаешь, врут? – спросил он, когда они двинулись от постоялого двора за вновь взявшими след гончими.
– Мел, я не телепат.
– А всё-таки?
– Кто их разберёт. Может, и врут. Сомнительно, что кто-то мог зайти на их двор так, чтобы его никто не заметил. Но, с другой стороны, по такой погоде все, кто могут, сидят под крышей. Так что, возможно, и впрямь не заметили.
– Но зачем бы ему понадобилось входить и сразу выходить?
– Наверно, вовремя сообразил, что здесь его будут искать в первую очередь.
– Ладно, – Энсмел тряхнул головой. – Но дом мы всё равно обыщем.
– Если не найдём Кондара раньше.
– Чует моё сердце, что не найдём.
– Сделай милость, не каркай.
Разговор прервался. След вёл всё дальше, вокруг забора, потом повернул и снова углубился в лес. Вскоре деревья стали реже, а под копытами подозрительно захлюпало. Конские следы сразу заполнялись водой, жухлая трава под ногами сменилась болотной осокой, и откуда-то спереди потянуло явственным гнилостным душком.