Стас потупил глаза и делано замялся.
— Трудно ответить. Иногда кажется, что верю, особенно если пули над головой свистят, а как полегче станет, так вроде и не особо. Странное дело. Наверное, чем больше шансов с Богом встретиться, тем крепче вера в него.
— Понимаю, — нахмурился Фома. — Горестно мне слышать такое. Однако же путь к Господу тернист и самопознания требует основательного. Я буду молиться за укрепление веры твоей. А когда достаточно крепка она станет, возвращайся. Мы всегда рады будем принять в ряды свои стрелка божьего.
— Благодарю, — Стас слегка поклонился, краем глаза наблюдая плохо скрываемую досаду на лице Коллекционера.
— Только вот просьба у меня к вам двоим будет, — продолжил настоятель. — Просьбочка-то в сущности пустяковая, но подхода определённого при выполнении требующая.
— Я слушаю, — «взял под козырёк» Стас.
— Разговор у нас всё о том же пойдёт, о страсти моей постыдной. Занесло тут недавно попутным ветром новость одну, будто разжился Бульдозерист ценным стволом. «Эм Же три» называется. Пулемёт германский. Не слыхал?
— Мои познания в оружии не столько обширны, как ваши, — отвесил Стас комплимент хозяину.
— Ну, не беда. Я вам картинку дам, чтоб распознать сумели, — настоятель выудил из-под стола журнал и, раскрыв его в нужном месте, вырвал страницу. — Держи. Так вот, пулемёт этот нужно у Бульдозериста заполучить и мне передать. Какими средствами — это уже на ваш выбор.
— А в чём же суть проблемы кроится? — спросил Стас, разглядывая фотографию диковинного пулемёта. — Ведь, как я понял, заполучить нужный ствол при обычных обстоятельствах для человека с вашими возможностями труда не составляет.
Фома загоготал и потряс указательным пальцем в направлении собеседника.
— Да, ты парень не глупый. Проблема и впрямь имеется. Состоит она в том, что отношения у нас с Бульдозеристом несколько, скажем так, натянутые. Не любит он меня за что-то.
— Может, за то, что ты сестрёнку его живьём в кипятке искупал? — предположил Коллекционер.
— И верно! — стукнул Фома кулаком по столу, сотрясая воздух богатырским хохотом. — Запамятовал уже.
— А кто он, этот Бульдозерист? — поинтересовался Стас.
— Глава клана Потеряных, одиннадцатым микрорайоном в Арзамасе заправляет, — подсказал охотник. — Мутант, наркоман, параноик и садист. Одним словом — достойный гражданин родного города. Чуть что, хватается за тесак. Больше чем рубить любит только давить. На заднем дворе специально под эти цели держит двадцатитонный бульдозер. Неугодных раскладывает на земле и медленно-медленно, — Коллекционер, будто смакуя вино, облизал губы, — утрамбовывает заподлицо. Перед экзекуцией обычно наркотой страдальцев угощает, дабы не отрубались раньше времени. Говорят, что один потерпевший чуть ли не по шею спрессовался, требуха уже через рот лезла, а он всё ещё в сознании прибывал и даже руками барабал.
— Ага. — Радостно подтвердил настоятель. — Это он, поганец, любит.
— Ещё он любит за мелкие проступки разные части тела ампутировать в полевых условиях. Тесаком. Здоровенный такой тесачище при себе носит, — Коллекционер развёл руки в стороны и продемонстрировал примерные габариты «хирургического» инструмента, после чего, сам проникнувшись данной характеристикой, обратился к настоятелю: — Слушай, Фёдор, а может ну его, пулемёт этот? Давай я тебе лучше парочку рабов подгоню взамен.
— Ишь! Нашёл чем удивить. Ты бы мне ещё говна свиного предложил, — отмахнулся Фома. — Нечего тут обсуждать боле. Через неделю жду оговоренного. Ну а если нет, так позже сочтёмся. Ты меня знаешь.
— Я знаю, — кивнул охотник, невесело усмехнувшись.
— Вот и славно. Николай, выдай бойцу его вещи, — распорядился Фома.
— Ну, теперь совсем другое дело, — Стас облачился в разгрузочный жилет и повесил на шею АК-103, не забыв проверить наличие патронов в рожке. — Друзья снова вместе, — погладил он автомат и подмигнул необычно молчаливому Коллекционеру.
Беглый осмотр снаряжения показал, что комплектация не изменилась, все вещи были на месте. Только четыре золотых бесследно исчезли. Деньги на территории крепости, видимо, под классификацию «вещь» не подпадали. Но о недостаче Стас предпочёл умолчать. Брат Николай уже и без того недобро косился при проверке магазинов, а степень субординации и исполнительности подчинённых Фомы оставалась под вопросом.