— Забудь об этом.
— Я не могу.
— Карина. — Я потянулся к ее рукам.
Она отдернула их и скрестила руки.
— Расскажи мне все. Сейчас же. Или мы расстанемся, и я уйду.
Я стиснул зубы и промолчал.
К черту отца.
К черту Николайо.
И к черту Пьеро Галло.
Всю оставшуюся часть полета она сидела как можно дальше от меня, отвернув лицо в окно. Она молчала, когда мы приземлились. Она молчала, когда я ее высаживал. И она промолчала, когда я спросил ее, как гребаный отказник из High School Musical, когда мы увидимся в следующий раз.
У меня был шанс - два шанса, на самом деле - и я испортил их оба.
Я погубил ее.
10
В основе всего гнев,
всех обид и всех недовольств,
вы всегда найдете страх, который
надеется остаться неизвестным.
Дональд Л. Хикс
КАРИНА ГАЛЛО
— Мне нужно тебе кое-что сказать.
Мне нужно было противостоять отцу, но гравитация скрывала черты лица Броуди. К тому же он ждал меня у входной двери неизвестно сколько времени, поэтому я кивнула ему, чтобы он продолжал, повернула замок на двери и вошла в свою однокомнатную квартиру.
Он прочистил горло, следуя за мной.
— Я видел, как Ренье разговаривал с твоим отцом совсем недавно.
Я уже снимала туфли на каблуках, но при его словах замерла.
— Когда?
— До того, как ты сказала мне, что видела его снова.
Я скинула туфли, повернулась лицом к Броуди и положила сжатые кулаки на бедра.
— И почему ты мне не сказал?
— Парень поимел тебя, и тебе потребовалась целая вечность, чтобы вылечиться. — Он нахмурился. — Зачем мне говорить о нем?
Я все еще не исцелилась. Ренье был шрамом, оставленным на моей коже за двадцать с лишним лет, что я его знала, и с каждой секундой, что проходила, шрам становился все глубже. Он мог быть невидимым, но я его чувствовала.
Он вырос и обрел форму, как дюжина поцелуев, которые мы разделили в средней школе; дружба, которую он подарил мне только для того, чтобы вырвать любовь из моих пальцев; и ложь, которая продолжала громоздиться между нами, как возвышающаяся стопка отвергнутой одежды после весенней уборки, пока я больше не могла видеть мальчика, которого когда-то знала.
— Вполне справедливо. — Я оставила свой дерьмовый чемодан у двери и плюхнулась на кровать, ровно в двух-трех шагах от коврика.
Броуди лег рядом со мной, как он всегда делал в прошлом, поскольку в моей однокомнатной квартире не было места для дивана, на котором поместилась бы больше, чем моя левая щека.
— Прости.
— Не твоя вина, что у меня ужасный вкус на парней. — Я прислонилась головой к его плечу. — Но не в друзьях. — Я подняла на него глаза. — Серьезно, я не представляю, что бы я делала без тебя.
Он повернулся на бок, так что оказался слегка нависающим надо мной. Когда он наклонился вперед, и его глаза закрылись, я отпрянула назад. Я была в замешательстве, не зная, что сказать.
Его глаза распахнулись, и на моем лице отразился ужас. Он соскочил с кровати.
— Мне очень жаль.
Я сделала шаг назад.
— Что это было?
Он сделал шаг ко мне.
— Я….
Я подняла руку.
— Ты только что пытался меня поцеловать.
— Мне жаль...
Я не могла дать ему договорить. Я боялась того, что он скажет.
— Ты можешь уйти? Пожалуйста? Я поговорю с тобой завтра.
— Карина, я...
— Пожалуйста.
— Но Карина, я...
— Сейчас же, Броуди! Я не могу...
— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
У меня отпала челюсть. Неужели все в моей жизни что-то скрывают от меня?
Он сделал шаг ближе.
— Скажи что-нибудь.
Я не хотела причинять ему боль, но и не хотела вести его за собой. Очевидно, последние одиннадцать лет я делала что-то не так.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала?
— Что ты тоже меня любишь.
Я смягчила голос.
— Но я не люблю. — Я сглотнула. С трудом. — Как давно ты меня любишь?
Его взгляд переместился на стену над моей головой, где висела какая-то ужасная картина из ИКЕА в моей неудачной попытке украсить эту помойку.
— Практически с тех пор, как я тебя встретил.
Мне захотелось насмехаться, но я сдержалась. Едва ли.
— Любовь с первого взгляда?
— Ты была такой одинокой, уязвимой и душераздирающей в том кафетерии.
Мои брови взлетели вверх.
— Ты влюбился в меня, потому что я сломлена?
— Я влюбился в тебя после этого. — Он втянул воздух. — Нет, ты не была сломлена. Ты была грустной, и я подошел к тебе, потому что хотел быть тем, кто сделает красивую, одинокую девушку счастливой.
Может быть, дело в выражении моего лица, но когда я снова попросила его уйти, он послушался. Его слова были... милыми? Жутковатыми? Я не знала, но и не хотела разбираться с этим. Потому что все возвращалось к Ренье.
Броуди был прав в первый раз.
Я была сломлена, и именно Ренье сломал меня.
Я четыре часа просидела на папиной кухне, пока он не пришел с работы. У него, как и у меня, была студия. Это была не та двухкомнатная, в которой я выросла, но это было то же самое здание. Как только я съехала, владелец предоставил нам однокомнатные квартиры по льготной цене.
Маленькие милости.
Отец бросил ключи на крючок.
— Что ты здесь делаешь?
Я кивнула на миску со спагетти, стоящую на коврике напротив меня. Она уже давно остыла, но у меня не было настроения разогревать ее для него.
— Ешь.
Он взял вилку и сел.
— Спагетти?
— Сегодня воскресенье. — Я наблюдала, как он накручивает лапшу на вилку и запихивает спагетти в рот.
Он заговорил с полным ртом еды.
— Холодное.
— Ты опоздал.
— Не знал, что ты меня ждешь.
Я наклонила голову в сторону, внимательно посмотрела на него и сказала, когда он сглотнул:
— Я была с Ренье. Мы провели вместе выходные в Саут-Бич.
Он поперхнулся спагетти. Я подождала несколько секунд, потом встала и принесла ему стакан воды.
Он сделал глоток.