— Уходите. — Принимая окончательное решение, достаточно жестко говорю я.
— Как вам будет угодно, — с учтивым кивком произносит он. И, уже подойдя к двери, добавляет, прежде чем выйти, — но, если все же передумаете, просто произнесите мое имя.
Дверь закрылась, а я остаюсь стоять, опустошенная и потерянная. Я все сделала правильно, но почему же на сердце так погано? Я уже потеряла Хазаэля, этого милого ребенка, который должен был стать моим мужем, и даже почти смирилась с этим. И теперь сама уничтожила все, за что так отчаянно держалась все эти сезоны, встречу, которую лелеяла в воспоминаниях. Своими руками. Не совершила ли я ошибку? А может… все, что я помню, было иначе? И не было той ласки, заботы и нежности к незнакомому ребенку, которые поразили меня. Тот, кто только что ушел — не «охотник». Он — безэмоциональный, холодный, расчетливый Император темного континента. Даже когда он говорил о любви, в словах не ощущалось и толики той теплоты или заботы. Может он всегда таким был, а я все выдумала? Скорее всего так и есть, ведь надо было мне цепляться за что-то, вот и нарисовала.
Дверь снова открылась, но на этот раз без стука, впуская в залу Наставницу. Одно ее присутствие заставило все вокруг покрыться легкой изморозью. — Лиа, я горжусь тобой, — с редко встречающемся довольством в голосе, произносит она. — Чтобы ты не сказала Зарексу, это было правильно. Ты бы видела выражение его лица, когда он выходил отсюда. Это победа! Теперь Альтеранион не сможет помешать объединению Башен, вместе мы станем сильнее и куда могущественнее. Больше Крайтлисы не смогут выдвигать свои ультиматумы, а значит, ничье счастье не будет разбито. Умница.
Слова Наставницы вызывают ощущение облегчения и свалившейся с плеч ноши. Да, мне больно предавать память о друге детства, но эта жертва будет оправдана. Он стал другим, выбрал тьму, и я ему ничем не обязана. Главное, что мой брак с его братом принесет мир в дома Детей Света.
И тьма снова укутала все, а после расползлась клочьями тумана.
Глава 4. Сон о Зарексе
Последние штрихи, руны, расправляющие лишние складки на платье и шаг в бальную залу. Восхищенные взгляды привычно прилипают к коже, стоит только появиться на публике. В этот раз убранство вызывает ощущение нагроможденной и тяжелой роскоши. Почти сразу возникает желание вернуться в холод и спокойствие Лайриоль. Золото, бархат, парча, даже воздух тут кажется удушливым и громоздким от витавших вокруг дорогих ароматов. Музыка тоже давит, слишком громкая и ритмичная. Но я не могу позволить проявиться недовольству и в движении мизинца. Улыбка приросла к лицу, голос льется медовой патокой, я примерно следую заведенным правилам этикета высшей аристократии. Джаспер Эн Тельмаур — хозяин этого вечера и дворца, а также простой человек, что и объясняет его вкусовые пристрастия. Этот праздник посвящен многим значимым событиям его жизни, — закрепление дворянского титула, покорение тринадцатого предела и начало второго сезона Совершеннолетия. Я снисходительно слушаю его лесть, хотя, читаю во взгляде презрение и насмешку. Будь моя воля, никогда бы не позволила тому, кто предал заветы Башни, чтобы пресмыкаться перед смертными, пусть и королями, получить не то что титул маркиза, а даже захудалого барона. А он будто издевается, вьется рядом, нарушая все правила этикета, расточает улыбки и непрестанно бьет по больному. Можно подумать, меня саму не бесит поведение Тайзаэля, что попробовал едва ли не каждую шлюху на Бенджармо, вынуждая задумываться о том, что делать с его ублюдками. Но Арсуан обещала помочь с этим вопросом, так что только благодаря этому продолжаю улыбаться и слушать все эти язвительные замечания. Особенно смешно было читать между строк предложение пойти по его же пути, предать все то, чего я добилась, став лишь приложением к его светлой персоне, рожая ему магически одаренных детей. Как же он жалок в своих мечтах.