Климент VI, родом из знатного дома в Лимузене, привык к роскоши, веселью и искусству и не мог понять, почему папа должен быть строгим, когда папская казна полна. Почти все, кто приходил к нему за назначениями, получали их; никто, по его словам, не должен уходить от него неудовлетворенным. Он объявил, что любой бедный священнослужитель, который придет к нему в течение ближайших двух месяцев, получит его щедрость; по свидетельству очевидца, таких пришло 100 000 человек.5 Он дарил богатые подарки художникам и поэтам, содержал конюшню, равную любой в христианстве, свободно допускал женщин ко двору, наслаждался их прелестями и проявлял с ними галльскую галантность. Графиня Тюренн была так близка к нему, что продавала церковные преференции с небрежной оглаской.6 Услышав о добром характере Климента, римляне отправили к нему посольство с приглашением поселиться в Риме. Ему не понравилась эта перспектива, но он успокоил их, объявив, что юбилеи, которые Бонифаций VIII установил в 1300 году для каждых ста лет, должны отмечаться каждые полвека. Рим обрадовался этой новости, сместил Риенцо и возобновил свое политическое подчинение папе.
При Клименте VI Авиньон стал столицей не только религии, но и политики, культуры, удовольствий и коррупции латинского мира. Теперь административный механизм церкви принял окончательную форму: Апостольская палата (camera apostolica), ведавшая финансами и возглавляемая папским камергером (camerarius), который по своему достоинству уступал только папе; папская канцелярия (cancelleria), семь учреждений которой под руководством кардинала-вице-канцлера занимались сложной перепиской престола; Папская судебная система, состоящая из прелатов и мирян, сведущих в каноническом праве, и включающая Консисторию - папу и его кардиналов, выступающих в качестве апелляционного суда; и Апостольская пенитенциария - коллегия духовенства, занимавшаяся вопросами брачных послаблений, отлучения и интердикта, а также выслушивавшая исповеди тех, кто искал папского отпущения грехов.
Для размещения папы и его помощников, этих министерств и ведомств, их персонала и слуг Бенедикт XII начал, а Урбан V завершил строительство огромного Дворца пап, представляющего собой скопление готических зданий - жилых покоев, залов совета, капелл и офисов, - окруженных двумя дворами и обнесенных мощными валами, высота, ширина и массивные башни которых говорят о том, что в случае осады папы не будут полагаться на чудо для своей защиты. Бенедикт XII пригласил Джотто приехать и украсить дворец и прилегающий собор; Джотто собирался приехать, но умер; и в 1338 году Бенедикт вызвал из Сиены Симоне Мартини, чьи фрески, ныне стертые с лица земли, ознаменовали зенит живописи в Авиньоне. Вокруг этого дворца, в меньших дворцах, особняках, доходных домах и лачугах, собралось огромное количество прелатов, посланников, юристов, купцов, художников, поэтов, слуг, солдат, нищих и проституток всех сортов - от культурных куртизанок до трактирных барышень. В основном здесь обитали епископы in partibus infidelium, назначенные в монастыри, перешедшие в руки нехристиан.
Мы, привыкшие к колоссальным цифрам, можем представить, сколько денег требовалось для содержания этого сложного административного учреждения и его окружения. Несколько источников дохода были почти иссякли: Италия, покинутая папством, почти ничего не присылала; Германия, враждовавшая с Иоанном XXII, посылала половину своей обычной дани; Франция, державшая Церковь почти в своей власти, присваивала для светских целей большую часть французских церковных доходов и брала у папства большие займы для финансирования Столетней войны; Англия строго ограничивала поступление денег в Церковь, которая фактически была союзницей Франции. Чтобы справиться со сложившейся ситуацией, авиньонские папы были вынуждены осваивать каждую кроху доходов. Каждый епископ или аббат, назначенный папой или светским князем, передавал в курию в качестве инаугурационного взноса треть своего предполагаемого дохода за год и выплачивал изнурительные вознаграждения многочисленным посредникам, которые поддерживали его выдвижение. Если он становился архиепископом, то должен был заплатить значительную сумму за архиепископский паллиум - круглую ленту из белой шерсти, надеваемую поверх мантии в качестве знака отличия его должности. Когда избирался новый понтифик, каждый церковный бенефиций или должность посылали ему весь свой доход за год (аннаты), а затем десятую часть своего дохода за каждый год; время от времени ожидались дополнительные добровольные взносы. После смерти любого кардинала, архиепископа, епископа или аббата его личные вещи и имущество переходили к папству. В промежутке между смертью и назначением нового ставленника папы получали доходы и оплачивали расходы бенефиция; их обвиняли в намеренном увеличении этого промежутка. Каждый церковный ставленник нес ответственность за долги, не выплаченные его предшественниками. Поскольку епископы и аббаты во многих случаях были феодальными владельцами владений, полученных в удел от короля, они должны были платить ему дань и обеспечивать его солдатами, так что многим было трудно выполнять свои церковные и светские обязательства; а поскольку папские поборы были более суровыми, чем государственные, мы видим, что иерархия иногда поддерживала короля против папы. Авиньонские понтифики почти полностью игнорировали древние права соборных глав или монашеских советов выбирать епископов или аббатов; и эти обойденные коллаторы присоединились к накапливающемуся недовольству. Дела, рассматриваемые в папской судебной системе, обычно требовали дорогостоящей помощи адвокатов, которые должны были платить ежегодную пошлину за лицензию на ведение дел в папских судах. За каждое решение или услугу, полученную от курии, полагался подарок в знак благодарности; даже разрешение на рукоположение приходилось покупать. Светские правительства Европы с трепетом и яростью взирали на фискальный механизм пап.7