В восемьдесят шесть лет, "полный здоровья и сил", он написал второе рассуждение, выразив свою радость по поводу обращения нескольких друзей к его образу жизни. В девяносто один год он добавил третье сочинение и рассказал, как "я постоянно пишу, причем собственной рукой, по восемь часов в день, и.... вдобавок к этому хожу пешком и пою еще много часов... Ибо, выходя из-за стола, я чувствую, что должен петь..... О, каким красивым и звучным стал мой голос!". В девяносто два года он написал "Любовное увещевание... всему человечеству следовать упорядоченной и умеренной жизни".22 Он предвкушал завершение столетия и легкую смерть из-за постепенного ослабления чувств, ощущений и жизненного духа. Он мирно скончался в 1566 году; по одним данным, в девяносто девять лет, по другим - в сто три или четыре года. Его жена, как нам говорят, повиновалась его наставлениям, дожила почти до ста лет и умерла в "совершенной легкости тела и безопасности души".23
Не стоит ожидать, что за столь малый промежуток времени мы найдем крупного философа. Якопо Аконцио, итальянский протестант, в трактате De methodo (1558) подготовил часть пути для Декарта; а в De strata-gematibus Satanae (1565) он имел смелость предположить, что все христианство может быть сведено к нескольким доктринам, которых придерживаются все христиане, не включая идею Троицы.24 Марио Ниццоли проложил путь для Фрэнсиса Бэкона, выступая против продолжающегося господства Аристотеля в философии, призывая к прямому наблюдению против дедуктивных рассуждений и осуждая логику как искусство доказывать ложное истинным.25 Бернардино Телезио из Козенцы в работе "De rerum natura" (1565-86) присоединился к Ниццоли и Пьеру Ла Раме в распространении восстания против авторитета Аристотеля и призвал к эмпирической науке: Природа должна быть объяснена в ее собственных терминах через опыт наших чувств. То, что мы видим, говорил Телезио, - это материя, на которую действуют две силы: тепло, идущее с неба, и холод, поднимающийся от земли; тепло производит расширение и движение, холод - сжатие и покой; в конфликте этих двух принципов заключается внутренняя сущность всех физических явлений. Эти явления происходят в соответствии с естественными причинами и присущими им законами, без вмешательства божества. Природа, однако, не инертна; в вещах, как и в человеке, есть душа. Томмазо Кампанелла, Джордано Бруно и Фрэнсис Бэкон могли бы почерпнуть что-то из этих идей. Должно быть, в церкви сохранилась некоторая доля либерализма, чтобы позволить Телезио умереть естественной смертью (1588). Двенадцать лет спустя инквизиция сожжет Бруно на костре.
III. ЛИТЕРАТУРА
Великая эпоха итальянской учености завершилась: Франция приняла факел, когда Юлий Цезарь Скалигер переехал из Вероны в Аген в 1526 году. Обратите внимание на влияние войны на книжную торговлю: в последнее десятилетие XV века Флоренция издала 179 книг, Милан - 228, Рим - 460, Венеция - 1491; в первое десятилетие XVI века Флоренция издала 47, Милан - 99, Рим - 41, Венеция - 536.26 Академии, основанные для классической науки, - Платоновская академия во Флоренции, Римская академия Помпония Лаэта, Венецианская академия Неакадемии, Неаполитанская академия Понтана - в этот период вымирают; изучение языческой философии не одобряется, за исключением схоластизированного Аристотеля; латынь уступает место итальянскому языку в качестве языка литературы. Возникли новые академии, в основном посвященные литературной и лингвистической критике и служившие центральными биржами для поэтов города. Так, во Флоренции появились Академия делла Круска (1572) и Умиди; в Венеции - Пеллегрини, в Падуе - Эретеи; и каждое новое общество получало более глупое название. Эти академии поощряли талант и подавляли гений; поэты с трудом подчинялись правилам, установленным пуристами, и вдохновение уходило в более воздушные места. Микеланджело не принадлежал ни к одной литературной академии, и хотя он, как и все остальные, потакал своей Музе в банальных затеях и загонял свой огонь в холодные петраркианские формы, его сонеты, грубые по форме, но теплые по чувству и мысли, являются лучшей итальянской поэзией того времени. Луиджи Аламанни бежал из Флоренции во Францию и написал поэму о сельском хозяйстве - La coltivazione - которая по сочетанию земледелия с поэзией не уступает "Георгикам" Вергилия.* Бернардо Тассо в несчастьях своей жизни повторил перипетии своего знаменитого сына Торквато; его лирика относится к самым искусственным произведениям эпохи; его эпос "Амадиги" с тяжелой серьезностью переосмыслил рыцарский роман "Амадис Галльский". Итальянская публика, лишившись смягчающего юмора Ариосто, тихо похоронила его.