Тонны бумаги были истрачены на то, чтобы исследовать право энергии быть связанной с массой. При этом на щитах борющихся были начертаны имена И. Ньютона и А. Эйнштейна! А корень недоразумения крылся в смешении воедино совсем разных вещей: соотношения общих законов природы, установленных Ньютоном и Эйнштейном, и сопоставления некоторых определений и модельных представлений, существовавших до 1905 года и получивших становление после этого срока.
Может быть, еще более поучительно такое же смешение в одну кучу разных вещей, происшедшее при открытии квантовой механики. Здесь события развивались следующим образом.
Когда в 1913 году Н. Бор сформулировал законы движения электрона около атомного ядра, стало очевидным, что если желаешь разобраться в атомных спектрах, то придется отказаться от мысли, что движение электрона в атоме подчиняется механике И. Ньютона. Убежденность в том, что микрочастицы ведут себя как-то по-особенному, продолжала крепнуть. События закончились созданием в середине двадцатых годов новой механики для микрочастиц, получившей название квантовой, или волновой.
Да, такая механика была действительно необходимой. Без нее можно было бы стать в тупик, так как множество обнаруженных к тому времени новых явлений не объяснялось классической механикой. Чего только стоит дифракция электронов! Электроны (их представляли частицами, тельцами), падая на кристалл, ведут себя так же, как рентгеновы лучи (а это волны). И законы И. Ньютона в этом явлении бессильны что-либо предсказывать. Что делать? Появилась мысль — отказаться от привычных представлений об электроне как частице.
Уже первые работы на этом пути Луи де Бройля, Э. Шредингера и В. Гейзенберга вызывали чувство уверенности у грамотного читателя, что найдено нужное направление для объяснения каверзных явлений. Было сразу же установлено, что новые теории выдерживают первое испытание: они не опровергают механику И. Ньютона, а впитывают ее как частный случай.
Микрочастицы в фантастическое число раз легче самой крошечной пылинки. От новой теории надо потребовать, чтобы она переходила в законы И. Ньютона при некотором определенно большом размере частиц. Такое условие в совершенно явной форме было сформулировано В. Гейзенбергом. И оказалось, новая механика нужна лишь в том случае, если требуется рассчитывать движение электронов, атомов, иногда небольших молекул.
Мы еще поговорим о формуле В. Гейзенберга в своем месте, а именно тогда, когда пойдет речь о строгом смысле, который физики вкладывают в определение понятия траектории. Сейчас же весь этот разговор нам понадобился лишь опять для той же цели — подчеркнуть, что новая механика ни в малейшей степени не отменила старой. Открытие законов движения микрочастиц только еще более четко выделило ту область применения (поистине грандиозную), где законы механики И. Ньютона играют и будут вечно играть свою роль господина и пророка.
Соусы, под которыми может быть подана на стол читателю квантовая механика, могут отличаться весьма сильно. И споры между интерпретаторами квантовой механики, сторонниками классической точки зрения, лицами, разделяющими сомнения Эйнштейна, и т. д. и т. п. продолжаются по сей день.
Но, как говорится, «а Васька слушает да ест». Физики либо пропускают мимо ушей эти споры, либо с интересом к ним прислушиваются; однако сами продолжают применять квантовую механику для расчетов и интерпретации явлений. И при этом с огромным успехом. Ведь квантовая механика однозначно связывает условия постановки опыта с его результатами. А больше ничего и не требуется от общего закона природы для его использования.
Таким образом, революции в мировоззрении естествоиспытателей не затрагивают спокойной глубокой воды — общего закона природы, который должен быть сформулирован таким образом, чтобы не зависеть от метафизических наслоений. Эта сущность общего закона природы не подлежит изменениям и является завоеванием науки на вечные времена.
Почему? Потому что общий закон природы есть не что иное, как обобщение человеческой практики.
Итак, общие законы природы не отменяются последующим развитием науки. А нельзя ли, отталкиваясь от этого утверждения, поразмышлять над тем, что может и что не может быть открыто грядущими веками? Дело это, конечно, сложное. Но рискнуть тем не менее стоит.
Столбовая дорога науки — это изучение природы в новых условиях: либо таких, которые редко возникают, и потому исследователи не смогли еще изучить то или иное явление в этих необычных условиях; либо таких, которые искусственно создаются с помощью современной мощной техники. Как будет вести себя вещество при давлениях в миллионы тонн? Как будут протекать химические реакции при температурах, близких к абсолютному нулю? Как будут сталкиваться элементарные частицы, разогнанные в фантастически мощных ускорителях? Каково поведение человеческого организма в условиях длительного одиночества и невесомости? Как происходит деление клетки при мощном воздействии радиации?..