— Похоже, ты неправильно нас понимаешь, Реннет Лассель, — отозвалась она. — С самого первого дня ты видишь в нас своих врагов. Это не так. Мы — ведьмы… нет, подавляющее большинство магов, колдунов и мистиков Континента с придыханием произносим твое имя. И имя, которым ты нарек себя сам в наших разумах священно.
— Погоди, что?
— Ты легенда, Реннет. Неважно, тьма тебя вела иль свет, но ты совершил то, чего ни одному из нас недоступно. Истинное Чудо! И с того самого момента, как ты объявил себя Богом, ты перестал быть человеком навсегда. Я, как и многие другие, восхищаюсь тобой. Вот почему… — она неожиданно закашлялась. — Вот почему я не могла отказать себе в вольности побывать в твоем сознании, пройтись по твоим воспоминаниям, узнать тебя таким, каким еще никто не знал. Ради этого затевался эксперимент.
Реннет настороженно вскинул брови. Эта женщина несла полнейшую чушь находясь при смерти. Говорила, что такие как она воспринимают Смертного Бога не злодеем, угрожавшим разрушить целый мир, а человеком, поднявшимся на ранее недоступные вершины магического искусства.
Видя его замешательство, ведьма продолжила:
— Мне известно немало о днях, проведенных тобой в Яме. Человеческому воображению не выдумать все те ужасы, через которые ты прошел.
Услышав об этом, он позволил себе улыбнуться.
— По-моему Великая недооценивает человеческое воображение, способное создавать целые миры.
— Не называй меня этим именем, Реннет, — опустила взгляд она на оперение стрелы. Парню показалось, будто безобидное на первый взгляд прозвище задело ее. — Мое имя Вероника Милион. А еще… я слабейшая из ведьм, когда-либо рождавшихся на свет.
Честно говоря, Реннет не понимал, как может называть себя слабой та, кому удалось пленить один из опаснейших отрядов Гесферы. Однако та объяснила, что никогда не имела власти над человеческим разумом. Оглушение, ослепление или пытки сознания ей недоступны. Она просто неспособна навредить человеческому существу своей силой. Но при всем этом не найдется никого, кто лучше нее смог бы контролировать иллюзорное пространство. Детальность и реалистичность, с которой пришлось столкнуться Гончим, и правда поражала.
— То есть, тонко чувствуешь человеческое сознание, однако неспособна манипулировать чужими мыслями? — спросил Реннет.
— Верно…
Она хотела продолжить, но видимо нахлынул очередной приступ боли, отнявший у нее способность дышать. Лишь спустя несколько долгих и мучительных секунд Вероника смогла выдохнуть и немного расслабиться. Ее лицо потеряло цвет, а тело слабело.
— Я… всего лишь хотела доказать, что даже слабейшие из нас могут стать богами, пускай власть та и останется иллюзорной. Вот к чему я и мои товарищи стремились. Во всех нас, будь то чародей, колдун, мистик или самый обыкновенный человек, таится великий потенциал. Каждый из нас способен сотворить чудо. В это я верю.
— Пожалуй… — с сомнением отозвался он, — только сложно будет поверить в искренность человека, убивавшего тебя и твоих друзей. Ты должна понимать вес собственных слов после всего содеянного.
Губы ведьмы тронула слабая улыбка. Она поднесла к глазам окровавленные руки, после чего заявила:
— Я готова расплатиться собственной жизнью, ради того чтобы мои следующие слова достигли тебя.
Ладан удивился, когда Реннет попросил помочь ему вынести тело ведьмы наружу, дабы потом сжечь с соблюдением всех правил. Обычно парня не волновали мертвые и особого уважения к ним он никогда не проявлял.
— Что за разговор произошел между вами? — не удержался маг от вопроса. — Чем эта женщина заслужила твое внимание? Вряд ли ты так скоро позабыл причиненные ею страдания.
Тот прикоснулся к незаживающему глазу и спустя минуту ответил:
— Не забыл.
— Мне кажется, или случилось что-то серьезное?
— Человек умер.
Он больше ничего не сказал, а Ладан не стал спрашивать. Побывав внутри иллюзии, каждый из них что-то нашел и потерял. Так думал сереброволосый лекарь. Возможно, пройдя через тернии, они наконец ступили на путь к пониманию друг друга. А может это все обман и Гончие еще глубже завязли в собственных проблемах.
В итоге оба молча вернулись на третий уровень подземного убежища. Там их уже поджидали остальные, включая Триссу. Последняя встретила ренегата напряженным взглядом, однако он списал ее недовольство на обиды прошлого и просто сделал вид, что ничего не заметил.