Я почувствовала, как мой живот задрожал от низкого, интимного тона, которым он спросил, его теплое дыхание на моем ухе, заставляя дрожь двигаться по моим внутренностям.
Где-то внутри раздавался знакомый тревожный сигнал, но он казался более приглушенным, затерянным под тяжелым одеялом желания.
Я пробыла тут слишком долго. Я слишком долго была рядом с Ренни и его флиртом. Он изматывал меня. И это было нехорошо.
Я подняла руку, нажала на кнопку аппарата и глубоко вздохнула, когда он начал капать.
И именно в этот момент его рука переместилась к моему бедру, а затем скользнула по моей спине, приземлившись на другое бедро и используя его, чтобы повернуть меня. Уже стоя так близко, моя грудь прижалась к его и забыла, что мы должны были сопротивляться ему, и набухла от желания.
— Ты теряешь свою защиту… — сказал он, его рука крепче обхватила мою поясницу. — Ты еще не признаешь, что хочешь меня? — спросил он, понизив голос.
— Ренни, я…
— Где, черт возьми, кофе для Эла? — произнес голос Ло. — Он собирается подраться с Репо с такой скоростью… о… — сказала она, когда я отскочила от Ренни, мое лицо вспыхнуло.
— Капает, — легко сказал Ренни, очевидно, не так смущенный тем, что его поймали, как я. — Если он хочет, он может прийти сюда, сунуть голову под нее и попить. Хотя я не думаю, что страховка, в этом случае, покрывает ожоги третьей степени от идиотов, пьющих кофе.
— Идиот, — задумчиво произнесла Ло, сжав губы, и ее карие глаза заплясали. — Думаю, я могу просто сказать ему, что ты его так назвал. — Затем она посмотрела на меня, склонив голову набок. — Мина, пойдем прогуляемся со мной, — пригласила она, кивнув в сторону двери.
Те, что остались от Приспешников, обычно не проводили много времени на своей территории. Их было слишком мало. Но мы с Ло могли свободно гулять, так как семья Абруццо, казалось, не слишком стремилась уничтожить кого-либо из нас. Что было разумным шагом с их стороны. Независимо от того, насколько масштабной стала их операция, они не хотели связываться с Хейлштормом.
— Итак, Ренни, да? — спросила она, как только мы вышли на улицу, повернувшись и помахав детям, которые были в стеклянном ограждении АПОИП (прим. перев.: пуленепробиваемое стекло сделанное Агентством перспективных оборонных исследовательских проектов) на крыше — ничто, никакое огнестрельное оружие в мире, не могло пробить это стекло. Там, наверху, они были в полной безопасности.
— Нет, Ло, — тут же возразила я, качая головой.
— На кухне это не было похоже на «нет», — добавила она.
— Ренни — кокетка, — отмахнулась я.
— Он такой, — кивнув, согласилась она. — Но я видела, как ты разбиваешь мужское эго несколькими тщательно подобранными словами, когда раньше они не отступали.
Это была чистая правда. — Ренни не такой, как большинство парней.
— Потому что он похож на тебя, — кивнула она. — Знаешь, я бы подумала, что было бы почти освежающе найти кого-то, кто понимает, как ты. Но я не вижу в тебе никакого облегчения. Во всяком случае, ты напряжена. Чего ты здесь так боишься? Что ты не сможешь соблюсти приличия? Что, если он приблизится, он увидит, что твоя жизнь не так чиста, как кажется, что ты не так хорошо контролируешь себя, как хочешь, чтобы люди думали?
Это было именно так.
Существовала законная причина, по которой очень немногие люди хотели подвергаться эмоциональному воздействию. Это делало тебя уязвимой. Это давало людям с плохими намерениями возможность причинить тебе боль более жестоким образом.
Никто не хотел раскрывать кому-то свои скрытые части, если не знал, что этот человек заслуживает доверия.
Я не испытывала таких чувств к Ренни.
Он был слишком непредсказуем, слишком.
И в прошлом он использовал против своих людей информацию, полученную от них же. Мне не нужна была такая неопределенность в моей жизни.
— Я не могу доверять ему, Ло, — призналась я. — Это не похоже на тебя и Кэша. Это не…
— Я знаю, что мы так глупо влюблены, что это отвратительно, — оборвала она меня. — Но так было не всегда. Конечно, все начиналось не так. Я ему не нравилась, потому что он не одобрял то, что мы делали в Хейлшторме. У меня не было никакого интереса быть зарубкой на его очень, очень длинном косяке. И мы бодались головами, и мы стреляли друг в друга, и мы не ладили. Но он проявил себя. Иногда нужно давать мужчинам такой шанс.