Я люблю смотреть хорроры. Приятно понарошку пугаться того, чего не бывает. И всегда поражали герои, которые находят правильные пути решения проблем с привидениями и зомби. Я-то считала, что в такой ситуации можно только кричать в нервном срыве. Но сейчас, немного придя в себя, начинаю, к своему изумлению, рассуждать логически. Голова работает четко.
Сначала поворачиваюсь к маленькой комнатке и через порог тянусь к вешалке, цепляю ее и вместе с халатом вытаскиваю в коридорчик. Труп не шевелится. А как, собственно, должно быть? Закрываю дверь и придвигаю к ней ящик-пульт. Он гремит. Я дергаюсь и замираю, ежесекундно поглядывая на рентгеновский аппарат, где так же молчаливо покоится второй товарищ. Все в порядке. Готово. Правда, дверь открывается внутрь комнатки, но если ОНО задумает выйти, ему придется перелезать через препятствие, что в его замотанном виде несколько затруднительно.
Не теряя времени на цыпочках возвращаюсь в кабинет и беру стул. Стул обычный, деревянный, со спинкой, такой мне и нужен. Если бы было крутящееся кресло, даже не знаю, что бы я делала. Выставив стул в коридорчик, устанавливаю вешалку поперек прохода, упирая одним концом, где крючки, в подоконник, а другим - в противоположный плинтус. Дрожащими руками выхватываю из сумки шарф и привязываю к спинке стула. Хоть бы хватило длины! Зубы стучат и совсем не от того, что морозный воздух врывается в раскрытое окно и моментально наполняет помещение холодом.
Спускаю стул на шарфе за окно, высовываюсь далеко, стараясь ровно установить его на узенькую асфальтовую дорожку, что проходит вдоль стены. Хорошо, что шарф такой длинный, не зря вязала! Успокаиваю себя, что скоро это все кончится, и вообще бояться нечего. Мертвые еще никому зла не сделали, вон какие лапоньки – лежат себе, да и все… Похожи на мумий в своем прикиде. Просто некомфортно с ними рядом находиться. Вопрос, конечно, как они тут оказались, но сейчас не до этого, я, как Скарлетт, подумаю об этом завтра. Совсем не хочется развивать мысль, что где-то в подвале находится морг.
Выпрямляюсь и отшатываюсь вбок так, что ударяюсь о стекло раскрытой створки: слева, в дверном проеме кабинета перед заграждением из вешалки неподвижно стоит белая фигура. Я цепенею. До нее рукой подать, метра два. В свете луны отчетливо вижу серый больничный штамп на простыне. Под ней - голые ступни с биркой на большом пальце. И ярко накрашенные ногти. Женщина.
Эти нарядные, блестящие, как леденцы, ногти на черно-синих пальцах почему-то пугают меня больше всего. Я взвываю и бросаюсь в окно. Ногу не дает поднять узкая юбка, и я задираю ее почти до талии. Сейчас мне безразлично, как я выгляжу в глазах трупа, тем более, его (ее) глаза закрыты тканью, а других зрителей нет.
В один момент перемахиваю через подоконник и повисаю, держась за него руками. Сумка на плече съезжает на локоть и мешает. Ноги не достают до стула, и я прыгаю. Приземляюсь благополучно, спускаюсь на дорожку, машинально одергивая юбку, и слышу, как со звоном падает на пол вешалка.
Наверное, никогда в жизни я не бегала так быстро. Помнится, на уроках физкультуры, когда надо было нарезать круги по стадиону, у меня сразу начинало колоть во всех боках, и я сходила с дистанции. Сейчас я не чувствую ничего – только подстегивающий страх. Несколько раз я падаю, порвав колготки и разодрав ладони, но вскакиваю и несусь дальше, хватая ртом ледяной воздух. Добежав до угла здания, оглядываюсь: стул валяется на земле, а рядом - два белых силуэта, печально (как мне показалось) глядящих в мою сторону. Я с воплем заворачиваю за угол.
С торца больницы находится другой вход и пандус для подъезда скорых. Вот и сейчас здесь стоит машина с красным крестом. Ни водителя, ни врачей нет, но мне становится легче. Оборачиваюсь: меня никто не преследует. Маленько замедляю темп и пытаюсь отдышаться. И только сейчас ощущаю лютый январский холод. Надеваю шапку и перчатки, бегу дальше и выскакиваю на проспект.
Здесь шагают редкие прохожие и ездят автомобили. Все спокойно. Тихий зимний городской вечер. У меня вдруг подкашиваются ноги, и я обессилено останавливаюсь, а потом потихоньку бреду к высокому крыльцу поликлиники. 19-59. Успеваю. Бабка в гардеробе ничуть не удивлена, что человек зашел с улицы раздетый. Берет жетончик и семенит к моей куртке, висящей в гордом одиночестве. Меня пробирает озноб, я спешу скорее одеться.