За год до смерти Ренуара один из его молодых друзей-художников, Тео ван Рейссельберге, бельгиец родом из Гента, красноречиво высказался о его героизме. В 1918 году Тео пишет своей жене: «Не могу достойным образом описать, как впечатлил меня визит к Ренуару; горько, больно, но одновременно и духоподъемно видеть существо, настолько ослабленное и искалеченное, которое вопреки всему сохраняет такой пыл, такую тягу к творчеству – всегда, вновь и вновь. В его мастерской висят сотни – да, именно сотни недавних работ. Есть совершенно ужасные, есть очень красивые, есть непонятные, однако вид этого человека, полного жизни, огня, веры и страсти и при этом искалеченного, наполовину сожранного гангреной, уже не способного ни стоять на ногах, ни работать руками (их попросту нет), одновременно озадачивает и восхищает. Понимаю, почему все, кто его видел, начинают испытывать бесконечное уважение к силе его духа»[20]. Мы и сегодня можем увидеть то, что так восхитило Рейссельберге, на кинопленке 1915 года, где Ренуар запечатлен за работой.
Многое из того, что Ренуар совершил в своей жизни, в том числе и его упорные занятия живописью, несмотря на болезнь, противоречит его собственным утверждениям, что он – человек пассивный (он любил это повторять, согласно свидетельству одного друга): «Иногда мы напоминаем пробку от бутылки, брошенную в воду, никогда не знаешь, куда тебя вынесет»[21]. Когда Ренуар произнес эти слова, он был парализованным калекой и полностью зависел от множества людей, однако, как и всегда, в душе он оставался человеком расчетливым, блюдущим собственный интерес. По сути, он исходил из того, что, видя его покладистость, друзья будут к нему еще щедрее. Однако те, кто знал его достаточно близко, несомненно, понимали, что речь идет не о пассивности, а об умении распоряжаться собственной судьбой.
Ренуар действительно был очень умен от природы. Хотя формальное его образование завершилось в двенадцать лет, ему не раз приходилось доносить свои представления о декоративной и функциональной роли искусства и ремесла до самой широкой публики. Все художники, работы которых экспонировались в рамках выставок импрессионистов (Кайботт, Кассатт, Сезан, Дега, Мане, Моне, Моризо, Писсарро и Сислей), принадлежали к высшему или среднему общественному классу и были образованы лучше, чем Ренуар. Однако никто из них не писал текстов для широкой аудитории. Возможно, взяться за перо Ренуара побудил пример его старшего брата Пьера-Анри – тот был на девять лет старше, занимался огранкой камней и изготовлением медалей: когда Ренуару было 22 года, Пьер-Анри опубликовал полномасштабное руководство по гравировке монограмм, а впоследствии написал еще две книги (см. первую главу). Брат Ренуара Эдмон, который был его младше на восемь лет, тоже мечтал работать со словом и стал журналистом.
Все публикации Ренуара – это призывы поддерживать ремесленников в их противостоянии с машинами, которые грозят полностью вытеснить ручной труд. Особую важность, безусловно, имеет то, что в молодости Ренуар сам работал подмастерьем в мастерской по изготовления фарфора. Уже в двенадцать лет он начал свою карьеру ремесленника и декоратора. В мастерской Леви ему поручали переносить на вазы и тарелки фигурки в стиле рококо. Через несколько лет мастерская Леви стала жертвой «прогресса» и обанкротилась: новые машинные методы пришли на смену ручной росписи фарфора. Ренуар и многие его друзья-ремесленники потеряли работу. По его мнению, сервизы машинного производства не только были хуже по качеству, но и лишили множество высококвалифицированных рабочих возможности жить счастливой и осмысленной жизнью.
Три публикации Ренуара, в 1877, 1884 и 1911 годах, посвящены проблеме обесценивания ремесла. Он надеялся, что, обнародовав свои мысли, хоть как-то поможет ремесленникам выстоять в борьбе с машинами. В своих текстах Ренуар выступает как скромный рабочий, а не как гениальный художник. Он никогда не забывал о том, что дед его был сапожником, отец – портным, бабушка и мать – швеями. Всю свою жизнь он презирал материальные блага и достаток и воспевал добродетели, присущие людям скромного происхождения[22]. Статьи его были опубликованы, когда ему было 36, 43 и 70 лет соответственно. Во всех трех случаях он обращался к одному из друзей-писателей с просьбой помочь ему в подготовке текста. Каждая статья являлась плодом совместной работы – подобной его сотрудничеству со скульптором Ришаром Гино, который с 1913 по 1917 год превращал его картины и рисунки в скульптуры и рельефы, а также с сыновьями Жаном и Коко, которые с 1916 года и до его смерти в 1919-м изготавливали керамические изделия по его наброскам маслом.
20
Тео ван Рейссельберге – жене, Ницца, 21 августа 1918 // Paris, Librairie Les Argonautes, letter no. 134.