— Продолжайте.
— Да, собственно, это почти конец моей небольшой речи. Мы с Владиславом Николаевичем доставим вас с мальчиком в известное нам место, где передадим с рук на руки Аслану Уциеву. Он ждет только ребенка, так что ваша судьба будет зависеть от него и многих уже независящих от меня причин.
«Аслан!»
— Я же предупреждал вас, Мария Александровна!
Это уже Чеботарев. Ненавижу! Дрянь!! Падаль! Оба ничего не ожидали, успокоенные моим внешним спокойствием и рассудочностью, а потому, лишь когда я уже вцепилась в толстую рожу мерзавца, Кощей пришел в движение. Он отодрал меня от визжащего Болека и с силой отшвырнул в сторону. Однако, нападая на ФСБешника, я не только хотела чисто по-бабски разодрать ему физиономию, меня интересовала его кобура, и к тому моменту, когда я отлетела в сторону, пистолет уже был у меня в руке.
Плюхнувшись на пол, я больно ударилась плечом об угол какой-то то ли тумбы, то ли шкафчика, и естественно плечо, которым я приложилась, было правым! Рука мгновенно занемела. Я успела снять с предохранителя и дослать патрон, но и только. Пуля с визгом отлетела от стены где-то над головой Чеботарева, мгновенно рыбкой нырнувшего на пол, а в следующую секунду Кощей уже выворачивал мне руку, пытаясь отобрать оружие. Я выстрелила еще несколько раз, но уже чисто случайно — всякий раз пули летели в разные стороны, не причиняя мерзавцу никакого вреда. Вскоре я была побеждена и прижата к спинке дивана костлявым, но поразительно сильным телом этой холоднокровной сволочи. Подавив последние всплески моего сопротивления, он поднялся, одернул пиджак, поправил узел галстука, а потом, коротко размахнувшись, залепил мне звонкую оплеуху.
— Это было как минимум неразумно, Мария Александровна.
Невольно схватившись за щеку, заглянула ему в глаза. Холод возвращался на свое месте, но за тонкой ледяной корочкой, которой уже подернулся его взгляд, я успела увидеть нечто такое, что повергло меня в настоящий ужас — ему нравилось, физически нравилось все то, что произошло только что.
— Ваш сын проспит еще как минимум два часа. Это время я даю вам для того, чтобы подумать. Хорошенько подумать о том, как вы будете вести себя дальше. И помните, это последнее предупреждение.
Наверно никогда я не плакала так. Словно сама душа отрывалась от тела, стремясь излиться слезами. Оплакивала свою любовь, своего сыночка, ставшего объектом удовлетворения взрослых амбиций. Наверно, если бы эти ужасные события произошли порознь, я реагировала бы иначе, но теперь… Смерть любимого и похищение сына — узнать об этом в один день, в одну минуту, это было слишком. Стоп-кран был сорван.
Поэтому когда слезы кончились, не осталось ничего. Я словно умерла. Я дышала, видела и анализировала происходящее, но ничего не чувствовала. Наверно, не ощутила бы даже физическую боль. И только одно: «Вася. Он маленький и очень ранимый. Я нужна ему!»
Горы, между которых по тряской извилистой дороге пробирался наш «Козлик», были незнакомы мне. Да и можно ли ожидать, что, даже проработав в Чечне изрядное время, я узнаю ее так же хорошо, как те, кто родился здесь и прожил всю жизнь? Вася спал у меня на коленях, сонно разлепляя глаза на ухабах, и тут же снова уплывая, как только дорога становилась более ровной. Рядом сидел незнакомый мне тип, появившийся в нашей кампании только сегодня, после того, как мы пересекли призрачную границу Чечни. Зато здесь нас покинул Чеботарев, что сделало мое существование значительно более сносным — казалось самый воздух рядом с ним был отравлен.
Я согласилась на это путешествие. Да и вряд ли меня был хоть какой-то выбор! Кощей назвал это решение «разумным» и улыбнулся своей отвратительной улыбкой ожившего скелета. Похоже, разумность или неразумность тех или иных поступков была для него единственным стоящим критерием, хотя я до сих пор помнила выражение его глаз после того, как он подавил мой смешной мятеж там, в Москве. Невольно дотронулась до щеки — здесь синяк уже почти прошел, зато появились другие…