И помолись за меня. Ты же знаешь, помолиться за меня некому. А я там за тебя буду. Не потеряй, что обрёл.
Твой Макар».
4
— Колокол! Бабушка, колокол! Слышишь?!
Галина Петровна не торопясь села в кровати.
— Ночь вроде.
— Бабушка, нас учили, что раньше на Руси у людей часов не было, вся страна жила по колоколам.
— Ну да, ну да…
— А чего ночью звонят?
— Это не Феодосий звонит. Точно не Феодосий, — насторожилась та. — Неумёха какой-то звонит. Не поймёшь, набат или благовест. Скорее набат.
— Зачем?
— Если набат, значит, созывают всех.
— Мы туда пойдём? И что? — Даша напряглась, ей очень не хотелось идти куда-то ночью.
— Зовут — стало быть, пойдём.
— Сейчас?
— Сейчас. Историю изучала, знаешь, что просто так звать не будут. Давай-ка хоть помолимся чуток и отправимся…
— Я спать хочу.
— Ну так, в интернете висела или с Артёмом разговаривала?
— Ба-аб…
— Пойдём к иконам. Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша…
— Баб, мне кажется, это уже было, — поделилась Даша сомнениями, когда они уже шли по улице.
— Кажется — крестись, — буркнула Галина Петровна, которую и без того мучили тревожные мысли.
— Надо было такси вызвать.
— Всё бы вам с комфортом. Такси нынче десять буханок хлеба стоит.
— Ты бы всё экономила!
— Войну переживёшь — тоже экономить будешь.
Так, препираясь, и шли по пустынной улице. Обе старались не обсуждать растущее с каждым шагом тревожное состояние.
— Ба-аб, — Даша потянула «а», чтобы придать значимость вопросу, — а папа действительно в Бога верил?
— Верил — даже не то слово. Он точно знал. У него научные доказательства были. И он говорил о них.
— И что, он все заповеди соблюдал?
— Ну… — приостановилась Галина Петровна, — праведником он не был, но за Истину готов был на всё.
— Потому его преследовали?
— Потому.
— Он не боялся?
— Боялся. Кто ж не боится? Но знание Истины даёт такую силу!
— А мама?
— А мама верила ему.
— Почему они меня к тебе отправили?
— Я уж сто раз тебе говорила — боялись за тебя. Для себя-то они всё решили, а ты должна была решить для себя.
— Я помню, когда маленькая была, папа пришёл домой и выпил целую бутылку водки…
— Ну, — вздохнула бабушка, — это по-русски… Он иной раз и две мог.
— Я спросила у мамы, зачем он так сделал, а она ответила: потому что он устал разговаривать со слепыми и глухими. Я тогда ничего не поняла… А папа… Он порой взрывался… Но потом успокаивался, обнимал меня, пытался мне что-то втолковать.
— Отходчивый…
— Ага… Я на него похожа?
— Похожа. Но лучше бы ты была похожа на свою терпеливую мать. Это для женщины важнее.
— Да ну! Не буду я всю жизнь поддакивать!
— Смотря чему.
— Да хоть чему!
— Опять начинаешь?
— Да не начинаю я ничего.
Обе замолчали. Даша демонстративно перешла на другую сторону улицы и вдруг сообразила, что в обычный день сделать это было бы непросто из-за потока машин. Бабушка шла впереди и что-то шептала себе под нос: то ли ругала внучку, то ли молилась. Возможность не разговаривать с Галиной Петровной Даша использовала для того, чтобы осматриваться. Она пыталась найти присутствие жизни за оконными занавесками домов, во дворах, в офисах… Совершенно внезапно услышала из проулка музыку. В известном ночном клубе бархатно ухал сабвуфер. Поверх «бум-бума» тараторил что-то через синтезатор певец.
— Ба-аб! Слышишь?!
— Чего?
— Музыку!
— Какую ещё музыку?
— Точно! Это было! — теперь Даша была уже уверена. — Постой-ка…
— Ты куда?! Не ходи туда!
— Да подожди, баб, я проверю…
Даша смело шагнула за двери клуба, не обратив внимания на то, что на входе не дежурят, как водится, плечистые охранники. Музыка в зале оглушала. У барной стойки толпился народ. В центре зала лениво «выламывалась» молодёжь.
— Как будто ничего не случилось… — сказала себе Даша.
— А что должно было случиться? — к ней тут же подошёл обаятельный молодой человек, чуть старше её.
— Ничего. Просто колоколов здесь не слышно.
— Зато слышно хорошую музыку.
— Фрутимер… — вдруг вспомнила Даша какое-то странное слово.
— Ты меня знаешь?
— Слышала.
— Фрутимер — это типа кличка. Потому что мой отец заведует всеми фруктово-овощными базами. Тупо, наверное, звучит, да? Девчонки называют меня Фрутик.
— Ладно, привет девчонкам, Фрутик. — Даша повернулась к выходу и собралась уходить. Её не оставляла мысль, что она забывает нечто очень важное.