Скорбь стала моей верной спутницей. И только горькая ирония разъедала её изнутри, чтобы остальным казалось, что я жив. Чтобы веселее было копать могилы».
4
Даша проснулась так же неожиданно, как и заснула. Как будто нырнула и вынырнула. Причём вынырнула и напугалась. Незнакомое пространство вокруг — хороший повод взбодриться спросонья. И пока вспомнила, что сама пришла вечером в ординаторскую, испуганно озиралась, тёрла кулаками глаза. Но увидела мирно спящего на соседнем диване Пантелея и сразу успокоилась. Какое-то время она бесцеремонно рассматривала спящего молодого доктора.
Во сне его лицо казалось немного женственным. Во всяком случае, в другое время это не было так заметно. Невольно Даша сравнивала его с образом Артёма. И поймала себя на мысли: даже когда весь мир рушится, хочется жить, любить и быть любимой. А этот врач — не от мира сего — интересно, мог ли бы он любить кого-то больше, чем всех? По мнению Даши, получалось, что он какой-то гипертрофированно добрый. И тут же самой стало стыдно: как так — разве доброты может быть много? Или нынешний мир настолько загажен, что его раздражает всякое её более-менее яркое проявление?
— А спит он, как ребёнок, — прошептала Даша, и с этими словами отправилась проверять настоящего ребёнка Серёжу.
Войдя в палату Серёжи, удивилась: на соседней кровати спала, положив ладошку под щёку, бабушка. Правда, как только Даша переступила порог, бабушка уже не спала. Она открыла один глаз, зрачком пробежалась по Даше и свободную ладонь приложила к губам:
— Тихо… пусть спит…
— Ба-аб, — нетерпеливо прошептала Даша, — это же наш Серёжа…
— Да-а… Похож очень…
— Да он точно наш!
— Побойся Бога!
— Вот Он нам его и послал!
— Ясно, что послал. Мальчик один остался.
— Значит, будет наш.
— Будет, если захочет.
— Захочу, — сообщил сквозь потревоженный сон Серёжа и перевернулся на другой бок.
Галина Петровна махнула на внучку рукой: мол, чего мальчишку будишь, нетерпеливая!
И Даша понятливо вышла на цыпочках из палаты. Захотелось разбудить Пантелея, молодость требовала общения, но, вспомнив, что спящий он тоже похож на ребёнка, пожалела его и двинулась по коридору. Общение не заставило себя долго ждать.
— Девушка, девушка, можно вас на минутку? — услышала, когда проходила мимо одной из палат.
Остановилась, покрутила в раздумьях губами, но всё же вошла в приоткрытую дверь. В палате сидел, свесив ноги с кровати, знакомый по событиям у храма бандит с перевязанными руками и заклеенным пластырем лбом и слащаво улыбался.
— Вы — медсестра?
— А вы — медбраток? — с ухмылкой переспросила она.
— Зачем так сразу, — обиделся и потух раненый, — меня, между прочим, Лёшей зовут. Можно ещё Аллигатором. Но это так… кликуха.
— Вас зовут между прочим? — Даша не оставляла ироничный тон.
— Слышь, — окончательно обиделся парень, — я тебе чё, оскорбительное что-то сказал? По-человечьи же спросил?
Пассаж прозвучал весьма откровенно, и Даша устыдилась.
— Даша меня зовут, я не медсестра. Я искусствовед… недоделанный.
— Круто, — оценил Лёша.
— Что круто-то? Фигня всё. Теперь это никому не нужно. Да и раньше никому не нужно было.
Но Алексей вдруг загорелся и начал доказывать обратное:
— Да не скажи! С нами один писатель сидел, ну из этих, оппозиционных, так он знаешь какие истории тискал!
— Чего?
— Ну, рассказывал. Мы ему работать не давали, чтоб он писал, а вечером на сон грядущий читал. Заслушаешься!
— Живая аудиокнига, — сделала вывод Даша.
— Это ты опять издеваешься?
— Да нет же. Наоборот, интересно.
— Во-во, я и говорю. А ещё художник был. Он за травку чалился…
— Чего?
— Ну… сидел… чалился — это сидел.
— А.
— Так вот, он такие картины писал. Да вот же! — Лёша перевязанными руками вскинул футболку, и взору Даши предстала большая татуировка: ива над рекой и маленький домик.
— Пейзаж, — улыбнулась Даша.
— Это мой дом. Фотка просто уже истёрлась. А так, пока жив, он всегда со мной.
— Сейчас уже всё давно в электронном виде хранят. На флэшках, на дисках.
— Электронном, — горько ухмыльнулся Лёха, — у нас только электронные часы над башкой светили да телевизор был. Вот и всё электронное. Писателю, правда, мы ноутбук выгрызли, и кум не запрещал, потому что писатель ему малявы для начальства строчил, отчёты там всякие. Да так грамотно, что ему премии давали.
— Офигеть, — оценила Даша.
— Да-а… — обрадовался, что смог заинтересовать девушку, Аллигатор, — ты не смотри, что я это… урка такой. Я вообще-то нормальный. Я не по мокрухе шёл.