— Я вот как раз думаю: а сам я — не моральный выродок?
Эньлай отвлёкся от дороги, сощурил на товарища свои и без того узковатые тёмно-карие угольки и уверенно сказал:
— Не-е, не похож.
— Ты как определяешь? — усмехнулся Никонов.
— Они не сомневаются в том, что они правы, а ты сомневаешься.
— Смотри! — Никонов предупредил Лю об идущем по проезжей части человеке, и Эньлай от неожиданности нажал на тормоза.
Пешеход остановился и оглянулся. В руках у него была раскрытая книга. Это был тот самый Тимур, который ещё недавно разговаривал с Макаром у храма.
— А, это вы… — поприветствовал он. — Я в мечеть ходил, Коран брал. Надо читать.
— Как бы новую конституцию не пришлось читать… — заметил Никонов.
— Я их видел, — махнул вдоль улицы рукой Тимур, — они кто такие, а?
— Ну, они такой же вопрос задали нам, — ответил Лю.
— Да они козлы какие-то, — с ярко выраженным кавказским пренебрежением возмутился Тимур. — Они не врубаются, что происходит. Я сегодня своего покойного брата видел. Вот — как вас! Он приходил! А к ним что, никто не приходит, чтобы думать начали?..
— Я так понимаю, — прервал его тираду Олег, — ты с нами, Тимур. Думаю, надо ещё оружия…
— Да оружие не проблема, — отмахнулся как от пустяка Тимур, — у меня дома есть помповое ружьё… — подумал и добавил: — два…
Никонов и Лю в ответ на это уточнение захохотали.
— Что смеётесь? У каждого мужчины должно быть оружие!
— Два… — опять перебил Никонов, и они с Лю захохотали ещё больше, но на этот раз к ним присоединился Тимур.
Олег вдруг понял, что не смеялся с той самой ночи, когда всё остановилось. И сквозь смех и выступившие от него слёзы он задней, но, похоже, не самой последней мыслью утверждался в том, что человеческие эмоции находят себе выход при любых обстоятельствах. «Интересно, а монахи-отшельники когда-нибудь смеются?» — задался он вопросом и хотел сказать что-то по этому поводу своим товарищам, но в этот момент к ним подъехала пассажирская маршрутка «газель», из-за руля которой браво выпрыгнул один из тех двух водителей, что пытались выехать из города.
— Я вас повсюду ищу. На Маркса уже посты выставили. Вы хоть знаете? Что — власть уже установили?
— Ну, некоторые считают, что установили, — ответил Никонов. — Что случилось?
— Мы лётчика нашли. Хотели заставить его в небо подняться, а он наотрез отказался. Пьяный в зюзю…
— Пьяному в небо нельзя, — сказал Тимур.
— Да не, он не потому, он и летал в последнюю ночь, и говорит, что всё вокруг горело. Даже небо.
Тимур тут же листнул книгу в руках и торжественно прочитал:
— А если вы в сомнении относительно того, что Мы ниспослали Нашему рабу, то принесите суру, подобную этому, и призовите ваших свидетелей, помимо Аллаха, если вы правдивы. Если же вы этого не сделаете, — а вы никогда этого не сделаете! — то побойтесь огня, топливом для которого люди и камни, уготованного неверным! — Тимур захлопнул книгу. — Аллах сказал пророку, что всё будет сожжено!
— И Библия, я вот буквально только что читал, говорит, что последнее наказание миру будет огнём. У апостола Павла в Послании евреям читал и вот, даже выписки делал, — Олег вытащил из кармана свёрнутый вчетверо листок: — Земля, пившая многократно сходящий на неё дождь и произращающая злак, полезный тем, для которых и возделывается, получает благословение от Бога; а производящая терния и волчцы негодна и близка к проклятию, которого конец — сожжение.
— А мы — терние? — задумался Тимур. И снова торопливо перелистал Коран: — Вот! Вот! Горе в тот день обвиняющим во лжи, тем, которые в водоёме забавляются! В тот день они будут ввергнуты в огонь геенны толчком… В огонь, — ещё раз повторил Тимур. — Всё совпадает и в Библии и в Коране.
— Всё да не всё, — откровенно поморщился Никонов, — когда я воевал, нам читали и другие стихи из второй суры, чтобы мы кое-что понимали. Открой сто восемьдесят седьмой стих…
Тимур торопливо перелистал страницы и начал читать:
— И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн — хуже, чем убиение! И не сражайтесь с ними у запретной мечети, пока они не станут сражаться там с вами. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверных!
— Дальше, — потребовал Никонов.
— Если же они удержатся, то… ведь Аллах — прощающий, милосердный. И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а вся религия будет принадлежать Аллаху. А если они удержатся, то нет вражды, кроме как к неправедным! — Тимур остановился, посмотрел на Олега и спросил: — Что ты хочешь этим сказать?