— Сам-то ещё можешь? — спросил напоследок Садальский.
— Чего? — сбился со своей длинной, ещё не до конца высказанной мысли профессор.
— С бабами, — ухмыльнулся Леонид Яковлевич.
— Всё зависит от тех задач, которые перед нами будут стоять, — политкорректно выкрутился Михаил Давыдович.
— Ну-ну, будут, будут стоять, — ещё пошлее ухмыльнулся Садальский. — Евнухи нам не нужны. Человечество должно сделать шаг в новую цивилизацию. Это понятно?
— Стратегическая задача! — облегчённо вдохновился профессор и только тогда почувствовал, что спина у него взмокла под тяжёлым взглядом нового главы города.
— А пока займись тактикой в гостинице. Суть распределения понял? Попутно проводи разъяснительную работу.
— Сделаем…
И вот, Михаил Давыдович сидел на месте администратора гостиницы и заселял в номера отобранных девушек. Ему даже казалось, что он умело проскочил между добром и злом. До тех пор, пока начальник охраны Садальского лично не привёл растрёпанную, испуганную Анну.
— Поселишь в люкс. Это, — бесцеремонно ткнул он пальцем в девушку, — мой экземпляр. Понятно?
— Понятно, — пролепетал профессор и виновато посмотрел на Анну, у которой хватило ума не кричать об их знакомстве. — Я лично провожу и устрою.
— Давай, — похвальным тоном оценил рвение телохранитель, — вечером приду, проверю. Шеф тоже себе что-нибудь выберет.
— Что-нибудь? Или кого-нибудь? — озадачился вдруг Михаил Давыдович.
— Какая разница, — раздражённо отмахнулся охранник.
Пока профессор вёл Анну в номер, она шептала:
— Давыдыч, миленький, найди Никонова. Пусть он меня спасёт от этого Кинг-Конга. Я не хочу быть с ним. Я вообще с ними не хочу. Я лучше в окно выброшусь…
— Третий этаж. Внизу газон. Не разобьёшься, а только покалечишься, — резонно заметил Михаил Давыдович.
— Ну и ладно! Зато им не понадоблюсь! — вдруг выпалила Анна, вцепившись в плечи профессора.
Он даже залюбовался её порывом. Сам он на такие поступки был не способен. Во всяком случае, так он о себе думал. В этот момент Анна показалась ему особенно красивой: волнистые каштановые волосы разметались по плечам, в серо-зелёных глазах загорелся вызов, под футболкой гуляет от частого дыхания красивая грудь… Она вообще была сложена гармонично. Не пресловутые 90-60-90, а именно те параметры, которые подчёркивают женственность.
— Я его понимаю… — сказал профессор.
— Кого? — не поняла Анна.
— Охранника этого чёртова.
— Эдик его зовут, — сообщила Анна, — велел его Эдом звать. Эд — дармоед, — срифмовала. — Может, сбежать?
— Не надо, — попросил Михаил Давыдович, — две девушки попробовали… не буду рассказывать, что с ними сделали.
Анна заметно сникла.
— Найди Никонова, — повторила она, — скажи, что он обещал защищать.
Когда они вошли в гостиничный люкс, Анна остановилась в маленькой прихожей, осмотрелась и заметила:
— Хоть перед смертью в шикарных условиях пожить.
— Не надо так говорить, — попросил профессор.
— Вот ты мне скажи, — Анна завалилась на кровать прямо в джинсах и кроссовках, — если Бог такой добрый, то зачем на земле зло? Он что, эксперименты над нами ставит?
— У-ху-ху… — вздохнул профессор, — жаль, что ты не слышала наши с Макаром споры. Я ему доказывал, что зло является равновесием добра. Ну… я это всем доказывал. Вот, — профессор достал из кармана свёрнутый вчетверо тетрадный листок, — это он мне, дураку, памятку сунул. Тут выписки. Вот, к примеру, у апостола Павла: А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: «зачем ты меня так сделал?»…
— Михаил Давыдович, сейчас в этом номере я буду ждать своей участи… И если Никонов мне не поможет… — Анна отвернулась к окну. — То и апостол Павел тоже.
— Не говори так, — попросил профессор, — вот лучше послушай, что писал по этому поводу архиепископ Иоанн Шаховской. Очень точно сказано. Когда мне Макар привёл эту цитату, я только тогда понял. Слушай: «Если кто-нибудь из людей может восстать на Бога из-за несчастий в мире, то этим он духовно отделяет себя, отсекает от великой заботы Божией, выплавляющей вечное из временного…» — это ключевое. «Выплавляющей вечное из временного», улавливаешь? Огромность этого понимаешь? Дальше слушай, пропущу чуть-чуть, архиепископ пишет, что человек не управляет миром, а «управляет им Тот, — снова уткнулся в листок профессор, — Кто в миллионы и миллионы раз мудрее, справедливее и могущественнее человека. И Он знает, что надо». — Михаил Давыдович акцентировал слово «знает». — «Эта тайна усыновления, доверчивого приятия горестей мира раскрывается в Новом Завете и Книге Иова», — профессор сделал паузу и вдруг вспомнил: — А я до сих пор не читал. Макар мне пересказывал. Библия в пересказах, представляешь?