— Отпевать, что ли, будет?
Но ему никто не ответил. Галина Петровна лишь посмотрела на него, как мать смотрит на неразумное дитя. Он оправдательно кашлянул и отошёл в сторону. Она же, зашептав молитвы, тоже пошла по коридору, но в другую сторону.
— Я спущусь этажом ниже, буду следить, — предупредил Эньлай и быстрым шагом удалился.
— Что делать-то? Время драгоценное идёт! — не выдержал Никонов, обращаясь к Макару.
— Да нет никого времени, — раздражился таким вопросом Макар.
— Нагрянут сюда, и не будет у нас времени, — напомнил Олег.
— Подожди, — взял его за руку Макар. — Подожди. Он, — Макар кивнул на дверь, — он по наитию лучше нас знает, что надо делать. Не знает даже, чувствует. Живёт так, понимаешь?
Никонову наконец передалось понимание Макара, он глубоко вздохнул и побрёл вслед за Галиной Петровной. Макар догнал его.
— Но ведь это всё равно война? — пытался доказать своё Олег.
— От шума всадников и стрелков разбегутся все города: они уйдут в густые леса и влезут на скалы; все города будут оставлены, и не будет в них ни одного жителя.
— Это откуда?
— Книга пророка Иеремии.
— Ты что, наизусть всю Библию знаешь?
— Нет, только отдельные места. Такое знание человеческому разуму непосильно.
— Иеремия… — повторил Олег. — Читал что-то на крыльце утром….
— Иеремия — значит «Возвышенный Богом». Он был избран для пророчества ещё до своего рождения. И говорил от имени Бога при нескольких царях — Иосии, Иоахазе, Иоакиме, Иехонии и Седекии. Мне приходилось слышать, что иудеи недолюбливают его за грозную обличительную силу. Он был гоним всю жизнь. Его даже бросали в навозную яму…
— Нет пророка в отечестве своём, — вспомнил Олег.
— Ну представь себе, что он говорил богоизбранному народу: Как! вы крадёте, убиваете и прелюбодействуете, и клянётесь во лжи и кадите Ваалу, и ходите во след иных богов, которых вы не знаете, и потом приходите и становитесь пред лицем Моим в доме сём, над которым наречено имя Моё, и говорите: «мы спасены», чтобы впредь делать все эти мерзости.
— М-да… — оценил Олег.
— Посему так говорит Господь Бог Саваоф: за то, что вы говорите такие слова, вот, Я сделаю слова Мои в устах твоих огнём, а этот народ — дровами, и этот огонь пожрёт их, — продолжал цитировать Макар.
— Опять огонь… Огонь…
— Богослужение нераскаянных грешников не угодно Богу… Вот главный смысл. Это и о нас с тобой, — горько сказал Макар. — Ковчег и Храм ничего не значат, если люди попирают заповеди Божии — вот чему учил Иеремия. Он говорил о бессмысленности войн, политики… Да, в сущности, всего земного. Наверное, он был первым интернационалистом. Призывал с добром и милосердием относиться к иноземцам. Он предупреждал о нашествии Навуходоносора. А его гнали и преследовали…
— М-да… — большего Никонов сказать не мог.
— Но пророк говорил и так: В то время назовут Иерусалим престолом Господа; и все народы ради имени Господа соберутся в Иерусалим и не будут более поступать по упорству злого сердца своего.
— Все народы соберутся в Иерусалим… — повторил Никонов. — Это предвестие Христа?
— Я тоже так думаю… Он вообще ближе всех пророков к Спасителю. Но он всё же человек. Хоть и пророк. Христос даже не хулил тех, кто Его распинал. Тут сила любви непостижимая нашими чёрствыми сердцами. Без благодати Божией, без помощи Духа Святого мы даже малую частицу её не поймём, в себя не сможем принять.
— Что нам всем мешает, чтобы принять эти простые истины? — спросил Олег и у себя, и у Макара, и у всех, кто мог его слышать.
— Нечистое сердце, — тихо ответила Галина Петровна, которая стояла где-то неподалёку.
— Суета, — добавил задумчиво Макар.
— А я люблю Ису, — услышали они вдруг голос Тимура, который неслышно подошёл к ним. — Он самый добрый из пророков.
— Он Сын Божий, — поправила Галина Петровна.
— Не стоит сейчас спорить, — заметил Никонов.
— Да мы всё откладываем. Не съедим же уже теперь друг друга, — отмахнулась Галина Петровна и снова двинулась по коридору, но уже обратно к кабинету, где оставили Пантелея наедине с умершими. У двери она прислушалась и вдруг стала говорить громко:
— Разбитое в прах нельзя восстановить, но Ты восстанавливаешь тех, у кого истлела совесть, Ты возвращаешь прежнюю красоту душам, безнадёжно потерявшим её. С Тобой нет непоправимого. Ты весь любовь. Ты — Творец и Восстановитель. Тебя хвалим песнью: Аллилуия!
— Чего это она? — спросил шёпотом Тимур у Макара.
— Господи! — только и смог восхититься тот и лишь через некоторое время объяснил товарищам: — Она читает знаменитый акафист «Слава Богу за всё». Наверное, вместе с Пантелеем читает.