— Пантелеймон, — Пантелей назвал своё полное имя, потому что волшебникам надо говорить взрослое имя, а не Телик, как будто ты телевизор.
— Хорошее имя. Как у великого целителя. Знаешь такого?
— Знаю, у меня у кроватки его портрет.
— Не портрет. Образ.
— Образ, — повторил Пантелей.
— А меня зовут Иоанн.
— Иоанн.
— У меня вон там скит, — волшебник указал рукой куда-то в чащу леса. — Приходи в гости.
— А можно? — спросил Пантелей.
— Тебе — можно.
Волшебник погладил Пантелея по голове, подмигнул ему обоими глазами и сказал:
— Беги обратно, там твои родители очень волнуются.
У Пантелея после этих слов сердце буквально подпрыгнуло. Он только представил себе, как своим исчезновением расстроил родителей. И теперь, с одной стороны, надо было опрометью бежать назад, с другой — ему страшно было возвращаться.
— Беги, не бойся, — прочитал его мысли волшебник, — не бойся возвращаться к тем, кто любит, даже если ты провинился. Наоборот, всегда возвращайся.
— А у вас есть волшебные слова? — решился спросить напоследок Пантелей.
— Есть, — улыбнулся старец, — они очень простые: Господи, помилуй…
— И когда их надо говорить?
— Всегда.
— Всегда-всегда?
— Всегда-всегда. Можно про себя говорить. Ну, внутри, понимаешь?
— Понимаю. И если их говорить, что будет?
— Мир в душе.
— Мир в душе, — повторил Пантелей. — Спасибо, — добавил он, и вдруг бросился к волшебнику и обнял его, как обнял бы своего дедушку, если б он у него был.
Так они постояли немного, и осмелевший Пантелей помчался обратно. Родителей и ещё каких-то людей, которые помогали искать пропавшего мальчика, он встретил недалеко от ворот дома отдыха. Они не ругались, а только спросили, где он был. Пантелей ответил честно, что носил волшебнику мёртвую птицу и тот её оживил, а также сказал Пантелею волшебные слова. Родители не ругались, но, похоже, в волшебника не поверили. Взрослые во многое не верят…
И сейчас надо было что-то сказать этим людям, которые совсем недавно ни во что не верили, а теперь ждали доброго волшебника. Что им сказать? Что путь исцеления надо пройти, а чудо заслужить или дождаться, когда оно произойдёт по Замыслу Божию? А поймут ли?
— Дядя Пантелей! Я так по тебе скучал! — маленький Серёжа вдруг бросился навстречу к доктору, и растерянный Пантелей подхватил его на руки и крепко обнял.
— Я переживал за тебя. Лёша сказал, что ты пошёл к нехорошим людям, — шептал Серёжа.
— Всё хорошо, — только-то и смог ответить Пантелей.
Теперь, держа на руках ребёнка, которому делал операцию святой, Пантелей чувствовал себя увереннее.
— Я бы хотел всем помочь! — громко сказал Пантелей. — Мне кажется, я это и делаю… Если кто-то читал Евангелие, он помнит, что Спаситель говорил о детях. Он говорил: не запрещайте им приходить, ибо их есть Царство Небесное. Вера должна быть чистой, непосредственной, детской… Понимаете? — Он чуть приподнял мальчика: — Я не исцелил Серёжу, я его лечил, понимаете? Мы делали ему операцию. Простую, но нужную. Серёжа, расскажи всем, кто и как делал тебе операцию…
7
Всех мужчин, которые могли держать оружие в руках, Никонов расставил к окнам. Тимуру достался торец здания, выходящий окнами на новый недостроенный корпус больницы. С одной стороны, это был глухой тупик, с другой — Олег предупредил: «Если бы я готовил штурм, то отправил бы в недострой снайперов… Будь внимательнее». Напарником в это крыло вдруг напросился Михаил Давыдович, который сроду оружия в руках не держал.
— Макар с Никоновым совещаются, а мне очень надо не спать, — нерешительно объяснил профессор своё появление.
— А-а, ну не спи, — пожал плечами Тимур.
Он был явно не настроен беседовать с рыхлым интеллигентом и всем видом старался показать это.
— Понимаете, Тимур, если я засну, я могу проснуться другим человеком, — всё же пытался объяснить Михаил Давыдович.
— Все мы можем проснуться другими людьми, а можем вообще не проснуться, — сухо рассудил кавказец.
— Вам проще, вы на Кавказе сохранили дух, традиции…
— Какие дух?! Какие традиции?! Деньги — дух. Вот и всё. Деньги, понимаешь? Люди… — Тимур на минуту задумался, подбирая слова. — Короче, люди просто всё делали неправильно. Поэтому всё произошло. Думали, они умнее Всевышнего.
— Зря вы так о людях. Вот я прочитал у арабского суфиста Ибн аль-Араби, не у него, правда, самого, а у турецкого писателя Орхана Памука, который ссылается на его книгу «Печати мудрости». Но аль-Араби я тоже знаю. Так вот, он сказал: «Ангелы не могли постичь тайну создания Наместников, именуемых Людьми». Проще говоря, даже Ангелы не всё знают о людях.