В июне 1990-го первая часть моей статьи «Репетиция апокалипсиса» была сверстана в типографии ИПК «Южный Урал», где печаталось «Новое поколение». Я взял оттиск полосы (компьютеры в издательстве появились годом позже) и пошел к В. Ф. Наточему на третий этаж, в кабинет, который после занимала газета «Оренбургская неделя». Виктор Филиппович внимательно мой материал прочел, согласился с тем, что статья нужная, но, к сожалению, большая часть написанного в ней противоречит «Перечню сведений, запрещенных к публикации». В каждой редакции СССР имелись такие секретные брошюры с номером на красной обложке. Наш добрый (без всякой иронии) цензор предложил компромисс: убрать упоминание о месте проведения учений, о количестве участников, о влиянии взрыва на мирных жителей… Но такие статьи уже выходили в центральной и местной прессе. Пришла пора сказать людям всю правду.
«Нет, – ответил я Виктору Филипповичу, – резать я ничего не буду, а лучше подожду 1 августа». «А что будет 1 августа?» – спросил он. «Вступит в силу закон "О печати", а в нем говорится, что цензура в СССР не допускается».
Так и произошло. Набор статьи пролежал в типографии полтора месяца с визой редактора «Нового поколения» Татьяны Денисовой «Не разбирать!», и 4 августа 1990 года в первом бесцензурном номере нашего еженедельника «Репетиция апокалипсиса» наконец увидела свет. Спустя неделю вышла вторая часть. Через месяц статью многомиллионным тиражом перепечатала «Комсомольская правда» – на весь Советский Союз. И пошли письма от людей, переживших сентябрь 54-го. Их воспоминания вошли в эту книгу.
6
Маленькая шпионская глава
Шпиономания 1950-х утвердилась в истории холодной войны как ярчайший пример государственной паранойи руководства СССР и США. У нас – плакаты «Не болтай!», у них – слоган «Красные у тебя под кроватью!». Но это теперь мы можем усмехаться и удивленно качать головой: мол, совсем рехнулись вожди сверхдержав, под каждой кроватью искали лазутчиков. А в те годы у разведок Советского Союза и Соединенных Штатов было вполне достаточно оснований подозревать чуть ли не каждого в продаже военных и государственных секретов противной стороне.
Вспомните дело супругов Юлиуса и Этель Розенбергов, американских коммунистов, казненных 19 июня 1953 года на электрическом стуле за передачу атомных технологий в СССР (кстати, до сих пор так и не появилось веских подтверждений их работы на советскую разведку). Президент США Дуайт Эйзенхауэр – между прочим, один из всего лишь шестнадцати кавалеров советского ордена Победы – попросту проигнорировал широкую международную кампанию за помилование Розенбергов, в которой приняли участие физик Альберт Эйнштейн, писатель Томас Манн и папа римский Пий XII. Американский суд отклонил семь прошений о помиловании Розенбергов! А Эйзенхауэр заявил: «Казнь двух человеческих существ – печальное и тяжелое дело, но еще более ужасна и печальна мысль о миллионах погибших, чья смерть может быть прямо отнесена к тому, что эти шпионы сделали. Я не стану вмешиваться в это дело…»[1] Президент, вероятно, имел в виду Корейскую войну 1950–1953 годов, когда СССР, имея к тому времени атомную бомбу, не побоялся напрямую поддержать Северную Корею Ким Ир Сена. Коммунистической Корее в той войне прямо противостояли США, Великобритания и некоторые другие капиталистические страны.
Вспомните советского разведчика Рудольфа Абеля (настоящее имя – Вильям Фишер), арестованного и осужденного в 1957 году на 32 года тюрьмы, которого спустя пять лет обменяли на сбитого над Свердловском в 1960-м пилота американского самолета-шпиона У-2 Фрэнсиса Пауэрса.
Перечитайте, наконец, начало романа Александра Солженицына «В круге первом», где сотрудник Министерства иностранных дел СССР звонит из телефона-автомата в американское посольство в Москве, чтобы сообщить о встрече советского агента со связником для получения сведений об атомной программе США: «На днях советский агент Коваль получит важные технологические детали производства атомной бомбы в радиомагазине…»