Правда, и у нас жители села Кичкасс Переволоцкого района получили отдельный водопровод – после того, как потребовали избавить их от колодезной воды с превышением содержания урана в несколько раз по сравнению с предельно допустимой нормой.
13
Плутоний в борозде, мутация в клетках
Много лет подряд накануне 14 сентября я возвращался к теме Тоцкого атомного взрыва 1954 года. С первой публикации в августе 1990-го в «Новом поколении», перепечатанной вскоре «Комсомолкой», говорил об одном и том же: правительство нашей страны должно признать свою ответственность за ядерный эксперимент, проведенный над мирными жителями Оренбуржья, и помочь людям, которые живут в зоне атомного следа. Но с годами ничего или почти ничего не менялось.
Об этом свидетельствовали и два интервью двадцатилетней давности – В. М. Боева и А. М. Русанова, оренбургских ученых, непосредственных участников исследований тех районов нашей области, что пострадали от Тоцкого атомного взрыва.
В сентябре 2001 года о последствиях этого взрыва для оренбуржцев мы побеседовали с доктором медицинских наук, профессором Виктором Михайловичем Боевым, тогда заведующим кафедрой общей и коммунальной гигиены с экологией человека, позже ректором Оренбургской государственной медицинской академии, ныне пенсионером.
– Виктор Михайлович, как известно, вы принимали участие в исследованиях, проводившихся в начале 1990-х годов в районах Оренбуржья, подвергшихся воздействию атомного взрыва. Они внесли какую-то ясность в проблему?
– Проблема остается. Хотя с 1995 года правительство России нам прекратило финансирование, потому что мы слишком глубоко копнули. Шел тогда общий разговор о коротко– и среднеживущих радионуклидах с периодом полураспада до 30 лет: цезий, стронций. А мы показали, что в отдельных населенных пунктах Сорочинского района – Пронькине, Баклановке – идет превышение по ним в полтора-два раза. Так какая же доза была в 1954-м, если все это сохранилось?! Нам даже не дали возможности детально выявить очаги радиационного загрязнения. Но нам удалось совместно с екатеринбуржцами определить присутствие в почве оружейного плутония. Откуда он у нас, в степном Оренбуржье, с превышением нормы в пять раз в отдельных точках? Период его полураспада – 24 000 лет. Хватит многим поколениям. Причем это альфа-частицы, их поступление в организм идет с воздухом, с пылью, из почвы. Так называемая инкорпорированная радиация. Люди этим дышат, это едят. В результате онкозаболеваемость и онкосмертность в ряде западных районов области самые высокие.
– Говорят, что наша область в целом на четвертом месте в России по уровню раковых заболеваний.
– Да. Так вот откуда в сельскохозяйственных районах – Сорочинском, Красногвардейском – уровень онкозаболеваемости как в промышленных городах – Оренбурге, Медногорске? Это же о чем-то говорит. Каждый в том регионе должен знать, в каких условиях живет. Это его право выбора – оставаться там жить или нет. Мы ведь даже не ставили вопрос о какой-то компенсации. Ну дали немножко, строить начали больницу в Сорочинске, медучреждения в Бузулуке. Это хорошо. Но мы до сих пор не знаем точно, куда облако-то пошло в 54-м. Мы не успели обследовать Александровский, Шарлыкский районы, хотя в Шарлыкском тоже высокий уровень онкозаболеваемости. Обследовали водоемы на предмет присутствия урана. Есть природный уран, но в водостоках мы обнаружили, что по сравнению со средним фоном в области в западном регионе он превышен в 15,5 раза, а на стыке Сорочинского, Красногвардейского, Грачевского и Тоцкого районов – в 32,5 раза!
– Чем реально, кроме раковых болезней, грозит людям проживание в этих районах?
– Снижением продолжительности жизни, врожденными аномалиями у детей, осложнением беременности, повышенной младенческой смертностью.
– Наверное, снижением иммунитета…
– Да про иммунитет и говорить нечего! У нас в медакадемии будет в октябре защита кандидатской диссертации на тему резкого снижения иммунитета у детей в Сорочинском и близлежащих районах.