Тем временем мы с Кирой старательно выполняли роли, заданные игрой «по sex». Лишь иногда, когда мы смотрели DVD и на экране вдруг появлялась эротическая сцена, мы прятали глаза и смущались, словно дети, которые смотрят кино «про это» вместе с родителями, и тогда кто-нибудь из нас поспешно выходил из комнаты проверить — не закипел ли еще не поставленный чайник.
От безысходности я перевел свои подавляемые инстинкты из одной физиологической сферы в другую. А именно — в сферу гастрономическую. Я начал готовить по вечерам для нас обоих. В первый раз в жизни я почувствовал удовольствие от процесса готовки, только из-за того простого факта, что приготовленное мною будет есть Кира. Но даже когда я видел какой-нибудь фрукт или овощ, он начинал напоминать мне изгибы ее тела, и я однажды поймал себя на том, что поглаживаю приготовленный для салата авокадо, вместо того чтобы начать его резать.
Я любил Киру совсем не так, как других своих девочек. Если в прежних своих отношениях я строго определял категорию женщины и отводил ей особое место в длинном списке женских типажей, а потом прикидывал, что этой связи подходит, а что нет, — как в жизни выбираешь белое вино под рыбу или оливки и сыр к мартини, — то здесь налицо была трансгрессия всех мыслимых и немыслимых границ, сумасшедший фьюжн: ингредиенты валились в общий котел, и все это варево кипело, булькало и превращалось в невесть что — а я был безумно счастлив от этой абракадабры…
Наверное, в результате всего этого смешения у меня в голове неведомым образом поменялись ассоциации, потому что как только я начинал думать о еде вообще, так у меня сразу же срабатывал сексуальный рефлекс. После появления первых признаков голода в желудке в середине дня перед обедом я тотчас же начинал думать о сексе с Кирой, что мешало мне сосредоточиться на работе. Это ощущение, это желание ее было «вкусовым» и ощущалось на самом кончике языка. Я потихоньку начал сходить с ума. Не знаю, что со мной бы в конечном итоге произошло, если бы не Кира, которая первая нарушила правила нашей общей игры.
Однажды в районе, где жила Кира, отключили горячую воду, и она «пришла ко мне в гости», чтобы принять душ. Я дал ей чистое полотенце и показал, где лежит шампунь, потому что хотя у нас и был «гостевой брак», но водные процедуры мы предпочитали совершать каждый на своей территории. Пока она была в ванной, я занялся ужином. Я не слышал, как она открыла свою дверь и потом несколько раз позвала меня, спрашивая, есть ли у меня гель для душа, потому что у меня тоже был включен кран. Я увидел ее, только когда она уже вошла в кухню, держа полотенце над грудью. Ее тело было мокрым от воды, и по коже стекали полупрозрачные струйки, оставляя лужицы на полу. Под шеей в ложбинке у нее застыли бусинки воды, и я как завороженный смотрел на них, мечтая осушить ее кожу своими поцелуями. Видимо, она заметила мой взгляд, и в ее глазах заискрились маленькие стальные блестки. Ее зрачки стали похожи на черные тарелочки, и мне показалось, что они сейчас зальют радужку чернильной лужицей. Я знал этот взгляд — взгляд возбужденной женщины, которая осознает, что возбуждает мужчину. Ее рука, державшая полотенце над грудью, дрогнула и стала медленно опускаться вниз. Я следил за ее руками, не отрывая взгляда. Наконец полотенце скользнуло вниз и упало на пол. С минуту мы пристально смотрели друг на друга, потом я шагнул к ней и обнял за плечи. Она тут же опьянила меня сонмом запахов, исходящих от ее столь желанного тела. Казалось, я приобрел целостность, воссоединившись со своей неделимой частью. Она глубоко вздохнула, а потом запрыгнула на меня и крепко обхватила меня бедрами, а я, полупьяный от счастья, понес ее в комнату на диван.
Когда мы занимались любовью, у меня было ощущение, что в одной женщине слились все женщины на свете. У Киры было много голов, много рук, много бедер, колен, ягодиц, они удваивались, утраивались, размножались с такой бешеной скоростью, что я не успевал их ласкать.
Кира была первой женщиной в моей жизни, которая не стеснялась обсуждать свои ощущения после секса. Ее первое «постсексуальное» признание поразило меня до глубины души.
— Знаешь, у меня было странное чувство, — сказала она мне в нашу первую ночь. — Я вдруг ощутила, что во мне сидят оболочки разных женщин… я почувствовала, что одной из них лет восемнадцать, и она еще девственница, ждущая первого мужчину всем своим женским интуитивным чутьем. Эта женщина, которой было предназначено стать матерью, будто только-только проснулась во мне, несмотря на то, что мой биологический возраст двадцать четыре года. Мне казалось, что ты именно тот мужчина, который должен был лишить меня девственности, хотя ты и пришел в мою жизнь намного позже. Еще во мне просыпалась женщина гораздо старше и опытнее меня, женщина-вамп, познавшая жизнь, искусительница и жрица любви. Она царапалась, кусалась и требовала насилия над собой…