— Но ты точно знаешь, что ненавидела меня. — Голос Майлза стал хриплым.
— Да, — медленно кивнула Патриция. — Не знаю, почему, но с момента нашей встречи в Париже я почувствовала особенную неприязнь к вам. — Помедлив секунду, девушка продолжала: — Вы обвиняете меня в бесчувственности, в том, что я нанесла вам рану, презрев вашу любовь ко мне. Но, не будь у меня сомнений в подлинности вашего чувства, неужели я так легко отказалась бы от вас? Своим безразличием вы подтолкнули меня. А что касается моей бабушки, то ее вообще невозможно ранить.
— Да ты просто слепа! Старуха обожает тебя. Да, она была строга к тебе, но делала все, чтобы защитить, уберечь от ошибок. И ее сдержанность не означает, что она не любит тебя всем сердцем.
— Какая странная любовь! Тебя держат на коротком поводке, формируют твою жизнь, как декоративный куст, изолируют от родителей… — В голосе Пат послышалась горечь. — По-моему, это не любовь, а какой-то диктаторский режим.
— Ты успела составить необыкновенно точное представление о том, как тебя воспитывали, — признал Майлз, кладя руку на ее плечо.
— Вас это удивляет? Любой мало-мальски соображающий человек без труда раскусил бы эту женщину. — У нее вырвался короткий смешок. — Видимо, я никогда не осмеливалась ей перечить, но сегодня у нее просто челюсть отвисла!
— С тобой не соскучишься, это точно.
Его голос звучал сухо и желчно, рука напряженно замерла на ее плече, прожигая своим теплом тонкий свитер. В памяти Пат всплыла минувшая ночь и безжалостный поцелуй Майлза. Полуобернувшись, она долго вглядывалась в это симпатичное лицо с правильными чертами, в красивые очертания рта.
— Пожалуйста, отпустите меня, — слегка заикаясь, попросила она.
— Прошу прощения. — Он с усмешкой убрал руку.
— Хочу спросить вас, — не обращая внимания на мрачный сарказм этих слов, продолжала она. — Мы спали друг с другом?
Майлз, словно окаменев, уставился на Пат. Она хотела застать его врасплох и преуспела в этом. Он опустил веки, и прошло не меньше минуты, прежде чем он тяжело выдохнул:
— Да.
Патриция инстинктивно поднесла руку к горлу. Она отвернулась, чтобы уйти от его взгляда, и, едва обретя дар речи, спросила как можно более легкомысленно:
— Правда? Ну и как, вам понравилось?
Майлз осторожно повернул девушку к себе лицом. Его взгляд был пристальным, изучающим.
— Зачем ты спрашиваешь? — вкрадчиво проговорил он.
— Что мне остается делать? — как-то неуверенно усмехнулась она. — Из рассказов о моем прошлом я вынесла впечатление, что была слишком неопытна, чтобы стать хорошей любовницей. — Сердце громко билось у нее в груди, и Патриция уже начинала отчаянно жалеть о том, что завела этот разговор, но любопытство оказалось сильнее дурных предчувствий.
Майлз взглянул на нее сверху вниз, как бы взвешивая ответ.
— Вначале ты была диковатой и трепетной, это правда, — сказал он наконец. — Но отнюдь не холодной. Как только скованность прошла, ты оказалась очень пылкой. За наивной и довольно чопорной внешностью скрывалась чувственная женщина, страсть которой ждет только искры, чтобы воспламениться. — И он демонстративно провел рукой сверху вниз по ее щеке, шее и приблизился к груди.
Пат замерла, и взгляд Майлза утонул в ее внезапно расширившихся зрачках. Затем она оттолкнула его руку.
— Если я находила вас неотразимым в прошлом, из этого не следует, что вы можете позволять себе вольности сейчас.
— Конечно, не следует, — кисло усмехнулся он. — Я все время забываю об этом.
Она отступила на несколько шагов.
— Вы сказали «вначале». Значит, мы были любовниками достаточно долго?
— Нет, не очень, — ответил он после секундного раздумья.
— И, видимо, нам было не так уж хорошо вместе? Меня же это не удержало!
— А что, если все дело как раз в нашем счастье? — Майлз слегка пожал плечами. — И для тебя оказалась непереносимой сама мысль о том, что меня можно с кем-то делить?
Онемев от возмущения, Патриция почувствовала, что ее захлестывает черная злоба.
— Вы, наглый самонадеянный мужлан! Вы в принципе недостойны женской любви. Я не желаю иметь с вами ничего общего, но мне бесконечно жаль дуру которая влюбится в вас. А сейчас прочь с дороги! — С неожиданной силой оттолкнув его, она распахнула дверь и пулей вылетела из гостиной.
Оказавшись в своей комнате, Патриция сменила домашний наряд на более изысканный и накрасилась. Когда она спустилась вниз, Майлз двинулся ей навстречу.
— Ты уходишь?
— Как видите, — сухо ответила она.