Боевой задор Вероники тут же исчез. Она вдруг почувствовала, что находится на шоу уродов, где главным уродом является она сама.
Все эти люди, окружившие ее, так или иначе, подчеркивали свои достоинства. Девушки всеми силами души пытались выставить напоказ ноги, ягодицы, груди и даже половые органы. А парни бравировали не донца сформировавшимися плечами, грудными мышцами, теми же ягодицами и томными взглядами.
Одна она выглядела более чем скромно в сравнении с остальными. И если смотреть с такой позиции, то именно Ника была тут представителем серой массы. Ведь ее облик и правда, был серым. Серым, унылым и жалким, если сравнивать с остальной молодёжью ее возраста.
Понимая, что перекричать, переубедить, перебить это сборище ей не удастся, она медленно начала отступать назад. А в качестве марша поражения для нее стал звонок, который зычным голосом зазывал всех на учебные пары.
И Вероника, выслушивая выкрики за своей спиной, пошла на эти самые пары. Только вот теперь она точно понимала, что никогда не будет учиться в этом чертовом институте.
Ходить — «да». Делать вид — «да». Но учиться, получать знания, бороться за хорошие оценки — это уж однозначное «нет».
И никто, даже все силы черных дыр во вселенной, не смогут заставить ее изменить решение. Ведь учеба — это в какой-то степени духовный процесс. Ее же духовность теперь была похоронена вместе с этой проклятой мимолетной любовью, которая сменилась дикими насмешками.
А раз так, то ни к чему лишние телодвижения. Ни к чему все терзания и заботы. Теперь ей предстоит просто жить. Жить до тех пор, пока вместе с мертвой душой, не умрет и ее тело. Остается надеяться, что это случится, как можно скорее.
Конечно, помешать такому фатальному сценарию могла бы Виктория Павловна. Но ее муж Андрей наконец-то вернулся из очередной командировки. И ее душа, как собственно и тело, была занята только своим собственным мужем, по которому она бесконечно скучала.
Вероника также радовалась приезду отца. Это было связно не только с тем, что он как обычно привез ей подарки в виде ювелирных безделушек и модной сумки. Нет.
Ей было приятно от того, что этот высокий мужчина в очках мог внести некую гармонию в семью. Да и вообще, именно с его прибытием та мини община, в которой жила девушка, как раз-таки и превращалась в настоящую семью, в иконном смысле этого слова.
Причем семейная атмосфера царила не только вечерами, кода все собирались за огромным столом, чтобы поговорить, а не поругаться, как в дни отсутствия главы семейства. Но и в другое время. Даже пресловутые утренние стычки откатились куда-то на второй план.
При этом основное сближение Вероники с родителями было непосредственно ночью. Ведь именно в это время они, предполагая, что уставшая в институте дочь спит, занимались сексом.
Ника точно знала, что это именно секс, а не игра в шахматы или романтические беседы. Ведь ее родители были далеко не старыми людьми. И в их глазах легко можно было угадать томление, которое присуще горячим любовникам, скучающим в разлуке друг без друга.
Кроме того, Вероника замечала несколько раз в ванной комнате интимную смазку. Это говорило о том, что у Виктории Павловны определённо есть проблемы с увлажнением в самый ответственный момент, а точнее с его отсутствием.
И Ника пыталась представить, как именно они решают эту трудность? Как делают так, чтобы сухая плоть стала влажной и горячей, готовой для получения тяжёлого, непереносимого кайфа?
А поздней ночью девушка отчетливо слышала, как из особняк, а точнее его второй (спальный) этаж наполнялся сладкими стонами и ритмичными шорохами.
Не стоило долго мучить себя догадками, ссылаясь на мистическую природу этих звуков. Это были, что ни на есть природные звуки, которые передавали на расстояние удовольствие, страсть, похоть.
Вероника слышала все. Она чувствовала, как именно они делают «это». Конечно же, в миссионерской позе, как и положено супругам, прожившим вместе долгие годы.
Они никуда не спешат и не гонятся за оргазмом, как за последним спасением. Нет. Они плавно растягивают удовольствие, проникают друг в друга не только телесно, но и духовно. Поэтому каждый приступ страсти становится индивидуальным, особенным и незабываемым.
Иногда Вероника не выдерживала и присоединялась к ним. Она прислушивалась к сладким звукам, закрыв глаза. Разум ее начинал рисовать прекрасные картины огненного совокупления. В этих картинах царила полная свобода от предрассудков и нравственности.