Спустя какое-то то время девушка начала тихо постанывать, впуская в рот этот огромный аппарат.
— Вот так. Да. Умница… Давай, давай еще… — Слышала она ободряюще-грубые слова. Затем рука Виктора Борисовича нежно взяла Нику за волосы.
Мужчина сам стал постепенно совершать движения, буквально насаживая ее голову на выставленный член. Девушка ощутила, как то, что находится в ней, вдруг заметно увеличивается в размерах, начиная резко подергиваться. И липкая жидкость со сдавленным стоном врывается внутрь ее горла.
Еще несколько секунд член находится внутри ее рта и лишь, потом медленно выскользнул наружу. Вероника уткнулась в подушку, чувствуя жуткую усталость, совмещенную с болью в области скул. Также немного болела шея. В дополнении к этому мерзкое ощущение разливалось где-то внутри ее души, пробуждая демонов само копания.
Тем временем Виктор спокойно отправился в ванную комнату. Потом он вернулся назад и неспешно оделся. Собрав свои вещи, он уже планировал уходить, когда заметил, что Ника все еще не спешит подниматься с постели.
— Что-то случилось? — Сухо спросил репетитор у своей ученицы. — Ты как-то не спешишь проявлять бурную активность.
— Я ненавижу себя, — отрезала Вероника, не желая больше продолжать разговор.
— Ничего, детка. Все в этой жизни бывает впервые. Учеба, наука, поцелуи, секс, тот же минет. Главное относиться ко всему философски. И делать из всего нужные выводы.
— Какие к черту выводы, Виктор Борисович! Вы вставили мне в рот без предупреждения и заставили проглотить эту дрянь! А теперь вам легко говорить…
— Подумай сама, как следует. И ты поймёшь, что все было немного не так. И вообще, теперь ты открыла для себя новые горизонты. Лучше сделать это в мягкой постели, чем на пьяную голову где-нибудь в подворотне.
На некоторое время Ника полностью замолчала. К ее великому ужасу она вдруг почувствовала, что в том, что произошло, явно есть нечто, в хорошем смысле, необычное. Но говорить об этом она не стала.
— Уходите. Я не хочу вас видеть, — ответила девушка, накрывая голое тело тонкой простыней.
— Уже, милая.
Репетитор спокойно покинул ее комнату. Вскоре хлопнула входная дверь. Это означало, что Вероника осталась совсем одна. Она попыталась вызвать в себе печаль или жалость, агрессию или покаяние. Но ничего этого не было даже близко. Ведь она сама хотела такого. Просто думать об этом, было до боли страшно.
Оставалось только прислушаться к глухим звукам, доносящимся с улицы, погрузившись в необъятную пустоту, царившую сейчас у неё в душе и в доме.
В скором времени, девушка уснула, провалившись в безвоздушное пространство, которое при этом не было злым или пугающим. А напротив, оно несло с собой райское расслабление вместе с отрешением то мирских проблем.
Там не нужно было ничего делать и не о чем размышлять. Само пребывание в этом мире уже было конечным смыслом бытия.
Вынырнув из странного измерения, Ника поняла, что наступает вечер. Она вдруг вспомнила, что сегодня впервые в жизни занялась оральными ласками с мужчиной, который вдвое старше ее. Эта мысль заставила студентку пулей броситься в ванную комнату, где она (уже скорее символически, чем практически) прополоскала рот, и как следует, умылась.
Понимая, что этого недостаточно, Ника приняла душ. И лишь тогда немного успокоилась, окончательно придя в себя.
Мать должна была вернуться с работы очень скоро. Видеть ее сегодня хотелось меньше обычного. Поэтому, нацепив растянутые спортивные лосины вместе с первой попавшейся футболкой, Вероника бросилась на улицу.
Стоя на высоком крыльце, она ощутила, что ей не хочется, куда-либо идти. Ведь собственный двор был настоящим райским садом, по которому гулял прохладный вечер, завершающий собой раскаленный день.
Помимо небольших, аккуратно стриженых кустарников, девушка увидела, что ее жилище обрамляют грядки с вербенами, гортензией, бегоний и другими приятными для глаза цветами. А по ограде из декоративного камня карабкается ипомея, которую в народе многие называют вьюнком.
— Здесь просто супер! И почему я раньше так ненавидела свой дом? — Подумала Ника. Она осознала, что освободившись от проблем, перемешанных с предрассудками, которые мучили ее годами, она смогла увидеть истинную красоту мира.
Неужели для того, чтобы ценить прекрасное надо отдаться старому, сухому мужлану? Неужели нет другого пути собственного духовного развития? Нет. Определено есть более светлый, альтернативный путь. Только она его почему-то не смогла увидеть. И лишь теперь, став той, кого она еще недавно до ужаса ненавидела, Ника научилась ценить нечто прекрасное.