Или же мать Вероники просто будет присутствовать вместе с ней на занятиях. Или же она вообще прекратит эти самые занятия. И неизвестно, что из всего перечисленного будет хуже.
Так как девушка еще ни разу не задумывалась над тем, что будет, когда это все закончится (да и закончится ли это вообще?), ей почему-то казалось, что лето будет длиться бесконечно. Но его половина уже пролетела. А значит, вторая половина пролетит еще быстрее, согласно пресловутому закону подлости.
Обдумывая все это путем прокручивания в голове разных мыслей и смутных догадок, Ника спокойно проводила мать на работу. Потом она, как обычно, отдыхала и даже немного поработала в саду, что было ей до боли не свойственно.
Горячий маховик летнего времени медленно подполз ко второй половине дня. И Ника, уже по привычному сценарию, встретила Виктора Борисовича, который как всегда был по деловому сдержан.
Мало кто мог предположить, что у этого человека вообще есть половые признаки, не говоря уже о том, что он способен покорить молодую студентку. Настолько сильно он был сосредоточен на науке и донесении информации до своей подопечной, в частности.
Но сегодня интересные мысли и пояснения репетитора не особо сильно вдохновляли Веронику. А воспоминания о том, что они с ним делали в последнее время вне учебы, не вызывали внутри того странного томления, граничащего с возбуждением.
Ничего такого не было даже близко. Только страх, совмещенный с холодной неопределенностью. И желание покончить с этим как можно скорее.
Но Виктор нисколько не догадывался о надвигающейся угрозе. Он спокойно вел пресловутые занятие. Репетитор, то просто рассказывал что-то полезное, то давал основные моменты под запись, то задавал странные, наводящие вопросы.
И так пролетело больше половины импровизированной пары. Лишь только после этого Ника поняла, что надо что-то сказать. Причем не про контрольную, над которой она должна начать работать, а про то, что действительно было важно.
Но удобного момента все не выдавалось. Поэтому девушка, с досадой кусая губу, смотрела в окно, на стену, в сторону вытянутой фигуры репетитора. Впервые за последнее время ей опять пришлось молчать в недоумении и злости на саму себя.
— Таким образом, то, что мы записали, передаёт теорию профессора Стрельникова в нескольких строках. А в книге этому уделяется больше пятидесяти страниц. Следовательно, мы провели качественное сокращение материала.
— Прекрати ты уже, твою мать! — Выкрикнула Ника, не в силах бороться с бурей своих эмоций.
— Зачем так грубо. Могла бы просто сказать, что соскучилась. Я уже заканчиваю. Мы скоро сможем начать, — не меняя делового тона, заявил Виктор.
— А, даже вот так? И вы не хотите спросить, что случилось? Почему я такая взвинченная? Вы же сами видите, какая я взвинченная! Неужели вам наплевать??
— Мне не плевать. Просто я за эти недели привык к тому, что ты ведешь себя, как наркоман во время обострения ломки.
— Ну, раз я наркоман! — Вероника поднялась с кресла, — То я пойду! Можете здесь сами с собой заниматься экономикой, да и всем остальным тоже!
Ника сделала шаг вперед, решительно намереваясь выйти из комнаты. Но сильная рука Виктора Борисовича не позволила ей это сделать.
— Даже не думай вести себя, как жертва ПМС! Я больше всего таких ненавижу. Давай, говори. Я готов выслушать твои бредни, раз уж ты почти каждый день выслушиваешь мои.
Несмотря на то, что репетитор вел себя как обычно, с долей нахальства, Ника почувствовала, что ее судьба ему не безразлична. Поэтому она, недовольно сверкнув глазами, вернулась на свое учебное место. И стараясь говорить как можно конкретнее, девушка рассказала все, что произошло между ней и Викторией Павловной.
Ника всерьез предупредила Виктора Борисовича, пытаясь раскрыть ему всю суть того ужаса, в который они ввязались. Но все возможные предостережения не особо-то трогали мужчину.
— Значит, твоя мама пару раз заикнулась о том, что мы здесь делаем что-то не хорошее, и посмотрела на тебя, как тебе показалось, не слишком мило, — заявил мужчина, когда Ника наконец-таки замолчала. — И теперь нам нужно быть, как можно осторожнее. А иначе гнев Виктории Павловны просто сотрет весь мир в порошок?
Репетитор почесал шею, изображая крайнюю степень безразличия и скуки. Примерно так делают взрослые люди, когда им о своих проблемах рассказывают маленькие дети.
— Да уж. Это просто ужасное событие. Я не знаю, как теперь с этим жить дальше, — добавил Виктор.