— О Боже, что это у тебя за дрянь? — Воскликнула Виктория Павловна.
— Это такая штука, мама, которую вставляют в писю, чтобы было приятно, — девушка хищно улыбнулась, полностью меняясь в лице. — Я вот уже полгода как пользуюсь ей время от времени. Она может заменить любой член. Главное — это не забывать мыть и как следует смазывать.
— Что? Господи! Что ты такое несешь!? Кто дал тебе эту гадость…. Ты что, того?
— Да, мама! Именно «того»! Я чертова извращенка! Я извращенка, которая хочет трахаться! Меня возбуждает все, что хоть немного напоминает фаллос. И я просто не могла упустить своего шанса, когда этот странный неудачник переступил порог нашего дома!
— Нет! Нет! Я тебе не поверю! Убери эту штуку!
— Почему же убрать? Может быть, ты тоже попробуешь? Может быть, мы вместе попробуем, а? Мать и дочь. Две одинокие женщины, которым так не хватает мужского внимания.
— Заткнись, извращенка! Как ты смеешь!
Виктория Павловна медленно отступала в коридор, а Ника напирала на нее, держа перед собой зеленоватый силиконовый предмет.
— Вот именно! Именно так. Я извращенка. И я горжусь этим. Лучше быть извращенкой, чем такой старой, озлобленной змеей, как ты!
Виктория Павловна уперлась в перила лестницы.
— Ты все это время меня обманывала… Ты не такая простая, какой кажешься. Держала у себя всю эту гадость и даже намека не подавала. Да ты просто тварь, Ника. Ты позор для нашей семьи. Говоришь такие вещи…. Идёшь против собственной матери… Я этого так не оставлю. Ты будешь наказана. Вот увидишь!
— Я и так уже наказана, мама. Наказана тем, что живу в одном доме с тобой! А теперь иди и как следует, накурись своей махорки, а потом включи кондиционер на полную, чтобы замести следы, как ты делаешь это обычно. На большее ты не способна! Ты только и умеешь, что портить чужие жизни!
Ника бросила фаллоиметатор в свою комнату. Он ударился об пол с довольно громким звуком.
— Еще пожалеешь, Ника. Я тебе обещаю. Ты еще вспомнишь, как надо говорить со своей матерью.
Виктория Павловна медленно подползла к краю лестницы и начала спускать вниз — спиной вперед, со злостью смотря в красное лицо Вероники.
Потом она развернулась, уходя на первый этаж. А девушка, в свою очередь, направилась в комнату, где ей наконец-то удалось переодеться и как следует поспать.
Спустившись на кухню, Виктория Павловна достала вино, которое было припрятано для особого случая.
Это полусладкое успокоительное совместно с сигаретами быстро вернуло в относительную ному ее нервную систему.
И вместе с этим, словно ночь, которая постепенно наступала на территорию вечернего города, в ее душе стало формироваться понимание.
Женщина вдруг осознала, что нет необходимости разбираться с проклятым репетитором. Ее дочь требовала куда большего внимания, чем и без того обиженный жизнью и мозгами мужлан.
К тому же, если она займётся им вплотную, то придется снова и снова вспоминать тот позор, который она пережила по его милости. А это было просто невыносимо для ее тонкого самолюбия.
После того, что Ника продемонстрировала ей, внутри Виктории остро разгорелось чувство подозрения.
Ее дочь не могла быть невинной жертвой. Ведь у нее в комнате хранится «такое». Возможно, что это лишь верхушка айсберга.
Возможно, что при следующем скандале Ника вытащит со старой полки еще что-то более пугающее. Например, наркотики или иную дрянь, неизвестного характера.
Виктория Павловна просто обязана принять меры, чтобы контролировать этот процесс, а точнее лучше полностью его пресечь.
Ведь если Вероника продолжит дальше так морально разлагаться, то к ней начнут приставать не только относительно нормальные «репетиторы», но и вообще страшно подумать кто.
Только вот как теперь все исправить? Чувства женщины находились в смятении. Она испытывала настоящую злость в адрес собственной дочери.
И здравый смысл не мог пробиться через оболочку спонтанного гнева, от которого просто не было отбоя.
Виктория молча пила Вино, смотря, то на холодильник в человеческий рост, но в сторону окна. Взгляд ее мягко расплывался, не в силах отыскать хоть малейшую «точку опоры».
Она прекрасно понимала, что ближайшие пару недель не сможет даже близко подходить к Веронике. Если конечно так сама не попросит прощения. А та сама явно не попросит прощения…