Поэтому эти самые пару недель придется пробыть в объятиях своего собственного презрения и нескончаемой ярости.
Но время пройдет. Оно имеет свойство проходить…. И вот тогда. Что тогда? Она этого не знала. И не могла знать.
Быть может бессонная ночь, сигарета или полупустая бутылка даст необходимые ответы? Нет? Тогда она просто напьется, как последняя неудачница.
И отправится отдыхать в огромную спальню, где есть евроремонт с дорогим гарнитуром. Но нет и возможно, уже не будет самого главного.
Глава 19. Осенняя метаморфоза
Остаток лета всегда пролетает быстро и довольно странно. Но в семье Ждановых этот эффект усилился многократно.
Первые несколько дней после ссоры Виктория Павловна фактически добровольно лишилась родительских прав. Она вела себя по отношению к дочери как к квартирантке, которая только что въехала в квартиру, причем сделав это по собственной, нахальной инициативе.
Вероника же наоборот, отрешилась от всего, что только могло ее побеспокоить.
Она целыми днями спала, сидела в интернете, поглощала фаст фуд, гуляла, где только не придется. Кстати, одним из мест ее прогулок являлся и тот странный парк. Но больше никаких пикантных моментов так и не случилось…
С одной стороны, Ника наконец-то получила долгожданные каникулы. А с другой стороны, ей было абсолютно плевать.
Чувство всеобъемлющей пустоты, по размеру больше чем осеннее небо, разливалось внутри, закрывая собой душу, сознание и здравый смысл.
Конечно, не всегда девушка была в полном одиночестве. Иногда она пересекалась с матерью. Но в силу того, что они находились в разных мирах, между ними не возникало никаких недомолвок.
Конечно, Виктория Павловна понимала, что должна пойти навстречу своей дочери, чтобы помочь ей выйти из озлобленного (по мнению матери) образа.
Но она опасалась, что не сможет сдержать гнев. Тогда ссора разгорится с новой силой. И ни к чему хорошему такой подход точно не приведет.
Ника иногда ощущала желание попросить у матери прощение за свое поведение и заверить ее, что на самом деле ей еще далеко до извращенки. А этот странный предмет из интимного бутика оказался в ее комнате скорее случайно, чем намеренно.
Но страх Ники показаться слабой был куда сильнее порыва добрых чувств. Если она покажет слабину, если она прогнется, если сдастся, отказавшись от «завоеванных позиций»…. В таком случае, мать быстро придерет ее к рукам, сделав милой и послушной скромницей-Никой. А это было куда хуже, чем быть агрессивной извращенкой.
Ника прекрасно понимала, чем она может пожертвовать. Ей жутко не хотелось возвращать назад ту свободу, которую она смогла глотнуть полной грудью первый раз за практически двадцать лет.
Эти противоречия вместе с «замалчиваниями» отталкивали двух женщин друг от друга, как квантовая сила отталкивает электроны во время цепной реакции.
Но дни шли… Они, не останавливаясь, бежали над серыми крышами, как разорванные в клочья облака.
И в один прекрасный момент Виктория Павловна поняла, что вместо сна до обеденного перерыва, Ника должна отправиться в институт.
Не потому что, так того хочет ее мать. А потому что так решила сама королева Осень, которая ворвалась в еще недавно такой летний город совсем внезапно.
Именно эта королева приказала всем школярам, студентам, ПТУ-шникам и прочим покорителям научного гранита наконец-то заняться делом. Именно она объявила толстым начальникам, что надо бы возвращаться из отпусков. Именно она вколола двойную дозу допинга в кровь дачникам, от чего те с удвоенной прытью кинулись на свои угодья. И, конечно же, она, своим странным, холодным ветром, остудила разум Виктории Павловны.
Не в силах не подчиниться осеннему приказу, женщина подошла к двери в комнату своей дочери.
Деловая дама уже успела позавтракать, нарядится в чопорный костюм, нанести «боевую раскраску» на худощавое лицо и практически отправиться на работу.
Но приказ Осени застал ее в самый неподходящий момент, заставив подняться наверх и стоять у двери, которую она еще недавно так властно распахивала силой своей длинной, жилистой руки.
Виктория Павловна осмотрела коридор. Он был чистым, пустым, светлым и немного холодным. Она сглотнула слюну. А затем негромко постучала в деревянную твердь.
— Ника, — пугаясь собственного голоса, произнесла женщина. — Ты в институт собираешься? Я смогу подвезти.
Виктория Павловна никогда не подвозила дочь на учебу. От этого ей было вдвойне неловко. Но разговор надо было как-то начинать.