Даже путем уничтожения собственной репутации, даже путем глупого унижения. Надо, без крестиков и отговорок.
— Ника. Я опоздаю и ты тоже. Ты будешь выходить?
Виктория слышала движение в комнате. Это говорило о том, что девушка точно не спит.
Только вот такое движение не спешило переходить в открывание двери. Но ведь замка и так не было. Можно было все решить одним рывком от себя. Одним сложным движением, которое сейчас было Виктории Павловне не под силу.
— Ладно. Выходи во сколько желаешь. Удачи на учебе, — отрезала женщина.
Дверь перед ней неожиданно распахнулась. Мать Вероники тихонько вскрикнула, дернув плечами.
Но не только шок от резкого действия заставил ее кричать. Главным шокирующим фактором был внешний вид Вероники. Точнее того человека, который когда-то был Вероникой.
Перед Викторией Павловной стояла не ее обыкновенная дочь. А странная «цапля» с ногами-спичками, которые были обтянуты серыми штанами, очевидно из самой что ни на есть модной коллекции.
Грудь прикрывала псевдо-деловая рубашка с расстёгнутыми пуговицами, которые давали вполне недвусмысленные намеки. А легкий голубой пиджак добавлял какой-то строгости и чужеродности образу.
Ника стала на голову выше. Виктория Павловна чуть не упала в обморок от такой метаморфозы, пока не поняла, что виной всему каблуки неприлично огромных размеров.
Но самое главное, что лицо еще недавно такой милой девочки было разукрашено раза в два больше (и что само странное привлекательнее), чем у самой Виктории.
Высокая, эротичная, но строгая и одновременно яркая женщина в упор смотрела на собственную мать, не выражая никаких эмоций.
— Как ты это? — Сказала Виктория Павловна. Она не успела ничего подумать. Слова вырвались сами без какой-либо связи с мыслительным центром.
— Что это, мама?
— Сделала…
— Ютуб, интернет, немного смекалки…. И вообще, ты же говорила, что быть красивой — у женщин нашего рода в крови. Вот я и использовала кровные узы, чтобы добиться желаемого результата.
— Но ведь учеба, — Виктория прищурила глаза, догадываясь, что ее дочь собралась явно не в институт.
— Именно. Учеба. Как раз на нее я и пойду. Я умею пользоваться календарем, мама. Если ты об этом. Хорошие знания нельзя получить без хорошего стиля. Я думаю, ты со мной согласишься. А теперь не стой на проходе. Мне пора идти. Не хочется в первый же день показывать свою не пунктуальность.
Женщина, забыв о том, что она обещала подвезти дочь, отпрянула в сторону.
Вероника довольно умело зашагала на высоких каблуках вниз по ступеням. Возможно, что талант передвигаться на таких «ходулях» был у нее и раньше.
Но скорее всего, ноги девушки двигала не природная грациозность, а злость. Благородная ярость от той несправедливости, которая острыми иглами колола ее всю сознательную жизнь.
Теперь же, она сама станет настоящей иглой. Иглой в горле у каждого, кто попробует посмотреть на нее косо. И эта позиция, словно чеканка по твердому металлу, начиная с этой осени, останется в сердце на всё оставшееся время.
— Ника, подожди, — выкрикнула Виктория Павловна вслед дочери. — Там папа звонил. Он снова предлагает жить, как всегда. То есть, вернуться домой, в смысле.
— Ну да. Наверное, гостевой брак — это не его кредо.
— Что?
— Пусть делает, что хочет. Вот что, — хитро улыбаясь, вспомнив случай в парке, воскликнула Вероника. — Он твой муж, а не мой. Тебе и решать. У меня есть дела поважнее. Пока, мама. Я пошла!
Еще недавно Виктория Павловна мечтала о том, чтобы ее дочь стала похожей на настоящую девушку, а не на тихо помешанную пациентку психиатра.
Она всеми силами пыталась заставить Нику приобщиться к моде, имиджу, индивидуальному стилю.
Но годы безуспешных упреков и назиданий не дали абсолютно никаких результатов. А вот всего одно лето, полное приятных ощущений и эмоций, потерь, страха, стеснения, разочарований сделало такую работу куда лучше.
Только вот, является ли результат такой работы действительно хорошим? Будет ли ее дочь и дальше ее дочерью? Или этот разукрашенный, холодный манекен теперь навсегда оторвется от своих корней, возненавидев всех вокруг? Вот в чем заключается странная дилемма осенней метаморфозы Вероники.
Виктория на какое-то время задумалась обо всем этом, не моргая, смотря в сторону окна, через которое в коридор поникал яркий, утренний свет, окрашивая все вокруг в оттенки оранжевого спектра.
Но времени на мысли сейчас как никогда не было. Утро. Осеннее утро. Самая напряженная часть делового дня.
А значит, надо как можно скорее спускаться вниз, закрывать дверь. Идти к гаражу. Брать машину, отправляться на работу. И надеяться на то, что внешние изменения дочери не обернутся серьезными внутренними последствиями.