Зиппи немедленно встал на все четыре лапы. Опускаясь, он задел когтем аппликацию на джемпере, и два кончика звезды отклеились.
— Зиппи плохой пес!
«Плохой пес» завилял хвостом.
Миска для воды была пуста. Руби ее наполнила, но Зиппи не обратил на это внимания. Руби отвернулась, и в ту же секунду пес с шумом принялся лакать.
Руби приготовила себе завтрак: омлет, тост и апельсиновый сок. Никакого молока — она пила молоко, только если заставляли. Не считая собственной комнаты, из всех помещений в доме она больше всего любила кухню: медные кастрюли на стенах, большая миска, в которой всегда лежали фрукты, деревянные ложки, баночки для специй, огромный холодильник в углу — Руби приходилось открывать его обеими руками, — желтые стены (идеальное место, чтобы есть яичницу). Место Руби за обеденным столом было со стороны эркера, образованного тремя окнами. Довольная собой, она ела желтый омлет, пыталась вспомнить, как точно называются острые кончики у звезды, и листала «Книгу для девочек. Прически». Может быть, зубы у нее и не были идеальны, зато волосы… Красивого каштанового цвета, густые и блестящие, они слегка вились и, казалось, жили собственной жизнью, руби остановила свой выбор на прическе «Дюймовочка». Сделав два высоких хвостика, она разделила каждый на три пряди и заплела косички, затем свернула косички и закрепила их заколками.
— Ну, Зиппи, как я выгляжу?
Пес подошел к столу и схватил последний кусочек тоста, который хорошо пропитался маслом.
— Зиппи!
Пес зарычал. Руби сурово посмотрела на него. Тогда Зиппи поджал хвост и, как трус, которым он на самом деле и был, убежал в дальний угол кухни.
Руби надела голубую курточку с желтой отделкой, позвала Зиппи, и они отправились на утреннюю прогулку в лес, выбрав короткую дорогу — мимо пруда. Они подошли к воде. Берега были покрыты влажной грязью. Руби спустила пса с поводка:
— Вперед, Зиппи! Разбрызгай грязь!
Зиппи поднял лапу и пописал на дерево. Интересно, отличаются ли брызги грязи, которые оставляет лошадь, от тех, что оставляет собака? И важна ли разница между двуколкой и экипажем, который, вероятно, больше?
— Беги, Зиппи!
Собаке совершенно не хотелось бегать. Руби бросила палку, которую Зиппи равнодушно проводил взглядом. Тогда девочка бросила вторую палку в озеро, и она ушла под воду без всплеска, что было немного странно.
— Вперед, Зиппи, принеси палку!
Зиппи не стал ее слушать, и Руби не могла на него за это сердиться: вода, настолько бледная, что казалась почти белой, выглядела очень холодной. Она развернулась и пошла домой. Зиппи поднимал лапу еще как минимум дюжину раз.
— Зиппи, покакай!
В конце концов он все сделал, возможно, немного испачкав лапы.
Вернувшись домой, Руби поставила в посудомоечную машину свою тарелку и посуду, которая лежала в раковине. Потом надела рюкзак, вышла из дома и проверила, заперта ли дверь. Подъехал школьный автобус. Руби вошла внутрь.
— Привет, красавица, — сказал водитель.
— Здравствуйте.
Свободное место было только рядом с Уинстоном, который ковырялся в носу.
— Уинстон, только не ешь это! — сказала Руби.
Уинстон съел.
Автобус тронулся. Руби вдруг вспомнила книгу библейских историй, присланную бабушкой, которой не нравилось, что мама и папа не ходят в церковь. Там была история о жене Лота, которая не должна была оглядываться. У девочки появилось странное чувство, что сейчас очень важно не оглянуться. Но она не могла сопротивляться искушению: мышцы шеи напряглись… Руби оглянулась.
Конечно же, ничего не произошло. Она не обратилась в соляной столб. Дом не был объят пламенем — стоял там же, где и всегда. Не самый большой и не самый красивый дом на улице, но аккуратный и надежный: белый, с черными ставнями. Только ярко-красная каминная труба была слишком… какое же это было слово? Кричащей: слишком кричащей. Руби слышала, как тетя Дебора сказала так про трубу на прошлый День благодарения.
Уинстон разломил «Сникерс» и протянул половинку Руби:
— Хочешь?
Руби внимательно посмотрела на одноклассника, пытаясь понять, не шутит ли он. Нет, Уинстон совершенно не видел связи между ковырянием в носу и отпечатками своих грязных пальцев на шоколаде. Он просто хотел поделиться.
— Может, Аманда хочет?
Аманда повернулась к ним, звякнули ее чертовы сережки — Руби должна была ждать еще целый год, когда ей разрешат проколоть уши:
— Может, Аманда хочет что?
Боже, что это? Она накрасила губы?!
— «Сникерс», — сказала Руби, чувствуя дьявольские рожки на своей голове. — Ты ведь любишь «Сникерсы»?