Выбрать главу

- Молодой человек, насколько сильно вы торопились на занятие?

Миша недоуменно изогнул бровь.

- Ты ел вообще перед выездом?

Парень поморгал, но не ответил. Солгать в такой ситуации сложно - предательский желудок его уже выдал. Да и какой смысл?

- Ну ты и глупенький, - вздохнула Лиза, потом встала со стула и, посмотрев на часы, сказала. - Отпустить тебя нужно непременно. Но время... время седьмой час. Прости, ковбой, я чертовски задержала тебя. Домой вернешься поздно. Понимаешь?

Мишу самого этот факт не очень радовал, но ему подбадривало сочувствие Лизы, даже несмотря на то, что в этом есть ее вина.

- Пойдем-ка на кухню. Пошли, пошли, не надо таращиться на меня, как на Джигурду. Вставай.

Она провела его на кухню и усадила за свой маленький обеденный столик, примкнутый плотно к подоконнику.

- Не надейся, что я буду кормить тебя home-made борщом, - она достала из холодильника тарелку с двумя кусками сравнительно большой пиццы.

- О нет, Елизавета Викторовна, - смутившись, Миша поднялся со стула и начала качать головой.

- Что? У тебя гастрит? Да ладно, один раз не...

- Нет, - Миша не дал ей закончить, - наверняка пошлую, - поговорку. - Мне как-то неловко, есть у вас, я...

- Брезгуешь?

Миша в ужасе оторопел.

- Да нет, Елизавета Викторовна, зачем вы...

Она пожала плечами, сделала непринужденный вид и, вздохнув: « Как хочешь», взяла один треугольник соблазнительной на самом деле пиццы и смачно вонзилась в него зубами. Миша не мог смотреть на это равнодушно. У него моментально засосало под ложечкой, а слюна подкатила в таком обилии, что он мог бы ей потушить горящую многоэтажку.

- Ладно, ладно, - истошно прорычал он, подпрыгивая к ней одним шагом, чтобы откусить от последнего куска целую половину. Лиза победно захохотала, почесала ему затылок и отложила тарелку со своей откусанной пиццей. Она опять весь день ела, только чай с одной карамелькой, которую нашла где-то далеко в столешнице. Это прекрасно, что ее желудок уже давно адаптировался к бедноте. Ей было бы намного труднее продержаться без денег, если бы желудок устраивал подобные истерики как у Миши.

- Вкусно? Чай заварить?

Миша, не обращая на нее внимания, нервно мотнул головой в отказе, продолжая кусать пиццу.

- И сандвич свой съешь. А-то матушка такую взбучку устроит - век не забудешь.

Она села на стул, на котором только что находился Миша, и с довольным видом наблюдала, как парень поглощает пищу. Когда он закончил, он сглотнул так громко, что Лиза засмеялась, а он не смог устоять от ее заразительного смеха. Смущенно взглянув на нее краем глаза, он улыбнулся, а потом дал волю чувствам и расхохотался.

Лиза и не заметила, что он впервые так искренне рассмеялся. Их смех переплелся. Она встала со стула, подошла к нему и, не останавливаясь, потрепала его по плечу.

- Все, парень, мы с тобой друзья.

XI

Впоследствии Лиза все-таки осуществила свои планы, когда наступило долгожданное Бабье Лето.

Они с Мишей стали выбираться в парк, чтобы там готовиться. Но только по вторникам, потому что по четвергам, как известно, им нужно полное уединения в четырех стенах.

Покидая парк, они разговаривали без умолку. Миша негодовал по поводу вечной апатии Лизы, советовал ей самые красивые места в Саратове, театры, выставки, музеи, парки, кафе, даже курсы. Он всячески пытался вдохновить ее на новую жизнь, но Лиза пока никак не реагировала. Она слушала, благодарила его за такое ярое участие в ее скучной бесцветной жизни и заботу, которую она не получала уже долгое время. Единственный человек, который всегда беспокоился о ней, это мать. Но она сейчас далеко, и Лиза засыхает без материнской нежности, лишнего доброго слова (и колкого тоже, просто они обе были резки на словах и от этого поддерживали дружеские отношения), какого-нибудь прикосновения... Но, надо заметить, Лиза нечасто думала о ней и звонила так же редко. И за это начала себя корить только тогда, когда Миша напомнил Лизе о ней.

Потом, все-таки, Лиза начала следовать советам Миши: открывать карту в интернете, чтобы бродить по самым лучшим местам Саратова.

Она уже была в двух музеях, а в планах у нее посетить театр Оперы и балета.

Не сказать, что у Лизы была склонность к подобному искусству, просто у нее вдруг загорелось желание развиваться. Этот парень, Мишка Бондарев, заразил ее окончательно.

Она стала высыпаться без головных болей и раздавленного чувства, меньше сидеть в социальных сетях, а наоборот - читать разного рода статьи, подписываться на интеллектуальные сайты, пытаться найти какое-то дело, которым можно было заняться помимо репетиторства. Она не замечала перемену, которая до сих пор происходила в ней. Но единственное, что она не могла упустить из виду, так это очищение ее головы. Именно так. Она перестала думать о темноте своего будущего, в голове больше не было шепота ее разума, который постоянно твердил о бессмысленности бытия и прочем негативе.