Около трех лет ушло на работу над картиной. Ее нельзя теперь рассматривать без портретных этюдов. Это произведение, так же, как и картина А. Иванова «Явление Христа народу», стало огромной эпопеей, включающей в себя всю грандиозную подготовительную работу. Так же, как и в картине А. Иванова, этюды к «Государственному совету» превышают саму картину по художественным данным.
И. Э. Грабарь увидел впервые «Государственный совет» в 1903 году, попав в зал дворца, где писалась картина. Репин ее никому не показывал. Но, воспользовавшись знакомством с Кустодиевым, Грабарь не раз приходил смотреть на этот небывалый труд. Он помнит и этюдные портреты, которые возникали день за днем и повергали видевших их художников в восторженное изумление.
Эти портреты и поныне художники разглядывают до каждого отдельного мазка, пытаясь проникнуть в тайну их создания.
Грабарь вспоминает:
«Вынужденный работать быстро, так быстро, как никогда раньше, он (Репин) постепенно выработал особую манеру односеансного письма. По существу это — потрясающие наброски кистью, почти мимолетные впечатления, но в то же время они и последний синтез многократных пристальных наблюдений, плод долгого вдумчивого изучения людей. Только поэтому они столь неповерхностны, точны и крепки по характеристике. Во всей мировой живописи нет им равных по силе и волшебству кисти. Даже лучшие головы Эдуарда Манэ уступают этим репинским по безошибочной верности и тонкости глаза».
Недаром в мастерской Репина всегда стояла копия со скульптуры мальчика Микельанджело. Недаром гениальный скульптор был его любимым мастером, и художник внимательно изучал его работы во всех своих заграничных поездках.
Высокая пластика присуща этим изваяниям. И Репин, старый человек, у которого от грандиозного труда стала сохнуть правая рука, ваял кистью эти портреты, рубил форму красками, словно держал в руке резец.
Глубокая тоска по настоящей монументальности, обобщенной силе образа, отказ от всех размельчающих подробностей привели Репина к созданию этих портретов. В них его гений нашел свое самое высшее выражение. Вот где он кистью ответил Стасову, что значат его поиски и муки в области формы.
Художник не скрывает от зрителя, что перед ним живописное изображение человека. Прежде некоторые свои портреты Репин доводил до предельной иллюзорности, когда на холст переносилась каждая черта позирующего, а от портрета веяло холодком при всем его исключительном сходстве с оригиналом. Там художник становился рабом натуры.
Здесь же он — творец, подчиняющий натуру своей воле и идее. Теперь перед нами более глубокая живопись. Мы видим каждый мазок, мы можем сосчитать, сколько ударов кисти потребовалось художнику, чтобы вырубить вот эту круглую голову генерала Игнатьева, его пухлую руку и плотный корпус.
В том-то и сила этих этюдов, что в них нет обмана, нет иллюзии, а есть искусство, которое перед вашим взором превращает грубый широчайший мазок краски в седой ус, парчу или бархат.
В 1894 году Репин писал Антокольской:
«Хоть бы что-нибудь для сносного финала удалось сделать».
И вот этот финал великого художника.
Портрет Победоносцева. Мы не думаем о том, кому приходится отцом или дядей этот застывший истукан. Это портрет душителя всей России. Репин сам испытал, каким жестоким может быть написанный им человек с окаменевшим лицом. По его докладу царь запретил когда-то показывать зрителям картину «Иван Грозный».
Мы воспринимаем этот образ в целом — маска иезуита вместо лица, молитвенно сложенные руки и узкий голый череп. Страшный облик сановника, облеченного безмерной властью и творящего произвол.
Репин написал эскиз картины с натуры, пользуясь несколькими красками. В этой же ограниченной цветовой гамме выдержаны и все этюды. Каких-нибудь пять-шесть красок, а какого звонкого цветового богатства он ими достигает. Художники и доныне не перестают удивляться тому, как простая охра с прибавлением белил, положенная сильным мазком, дает полное впечатление золотого шитья на мундирах. Репин писал с поразительной силой обобщения. Подойдешь поближе — увидишь жирный лепок охры. Отойдешь на расстояние — грудь сановника, увешанная орденами. Этими несколькими красками Репин добивается замечательных цветовых сочетаний, излучения света. Как бы противопоставляя цветистой рыхлости импрессионизма эту скупую, ограниченную палитру, он добивается поразительной монументальности цвета и пластики.