В Москве он прежде всего поехал к Третьякову, в его галерею. Здесь особенно сильное впечатление произвели на него портреты Льва Толстого и И. И. Шишкина, написанные Крамским в 1873 г. «Портрет графа Л. Толстого Крамского чудесный, может стоять рядом с лучшим Ван Диком. Шишкина портрет его же тоже очень хорош, превосходный»[314].
Кроме этих двух портретов, он из всей галереи выделил еще картины Ге, пейзажи Куинджи и «Приход колдуна на свадьбу» Максимова. В противоположность Крамскому и Ге, Репин очень отрицательно отнесся к Верещагину, картины которого он впервые видел в столь большом числе. Верещагинское искусство казалось ему надуманным и нежизненным.
«Как видите, я в Чугуеве — „на самом дне реки“, как выражается Лаврецкий („Дворянск[ое] гнездо“)», — пишет он Стасову[315].
«Действительно, тишина здесь баснословная, — это спящее царство, до поразительности. Не угодно ли Вам пройти по улице среди бела дня — все спит: ставни забиты, ворота покосились в дрему; даже лошадь, в упряже, с повозкой и двумя бабами, сидящими на ней, спят беспробудно; и развернутые комья грязи плавно покачнулись уж давно, и никто не нарушает их покоя. Домики и заборы точно вросли в землю от глубокого сна, крыши обвисли и желают повернуться на другой бок. Не спят только эксплуататоры края, кулаки! Они повырубили мои любимые леса, где столько у меня детских воспоминаний… Вы, пожалуйста, не подумайте, что я сердит на Вас и считаю себя угнетенной жертвой; ничуть не бывало. И напрасно Вы писали мне несколько нежное письмо в Петергоф, где старались смягчить сказанное накануне, этого не нужно было, напротив, весь чудесный и откровенный разговор Ваш я ценю и помню очень хорошо, он произвел на меня впечатление, письмо же это мне не понравилось, оно утвердило меня еще более в моем мнительном к Вам настроении за последнее время»[316].
Уже вскоре по приезде в Чугуев Репин мечтает о том, как он переедет с семьей в Москву.
Протодиакон. 1877. ГТГ.
«Закончу внешним видом Москвы: она до такой степени художественна, живописна, красива, что я теперь готов далеко, за тридевять земель ехать, чтобы увидеть подобный город, он единственен! И несмотря на грязь, я почту себе за счастье жить в Москве!.. Я в Чугуеве остаюсь на зиму, а летом перееду в деревню, в еще большую глушь»[317].
В 1876 г. была ранняя зима. В письме к Стасову Репин отмечает, что не ошибся, приехав в Чугуев к зиме:
«…Только зимой народ живет свободно, всеми интересами, городскими, политическими и семейными. Свадьбы, волостные собрания, ярмарки, базары — все это теперь оживленно, интересно и полно жизни. Я недавно пропутешествовал дня четыре по окрестным деревням. Бывал на свадьбах, на базарах, в волостях, на постоялых дворах, в кабаках, в трактирах и в церквах… Что это за прелесть, что это за восторг!!! Описать этого я не в состоянии, но чего только я не наслушался, а главное, не навидался за это время!!! Это был волшебный сон»[318].
И Репин сразу начинает заносить свои новые впечатления в альбомы, переполненные набросками, заметками и эскизами, относящимися к концу 1876 г. и началу 1877 г.
Вот поразивший его древний дед — «Старик из Чугуева» — отличная акварель в собрании А. П. Лангового. А вот эскиз маслом — «В волости», — изображающий спор сторон перед лицом начальства — волостного писаря.
Гораздо сложнее, менее случайна и более обдуманна и найдена картина «Возвращение с войны» («Вернулся»), написанная тоже в Чугуеве, в конце 1877 г. На ней изображен вернувшийся с русско-турецкой войны солдат, сидящий в избе, среди родных, с повязками на голове и руке. В избу пришли проведать героя соседи или родственники[319].
В Чугуеве написаны те два грудных портрета крестьян, которые в каталоге выставки были названы Репиным не совсем обычным образом, говорившим о намерении автора их как-то выделить из заурядной этюдной серии. Один был им назван «Мужик с дурным глазом», другой — «Мужичок из робких». Первый написан в начале марта 1877 г.
Когда в следующем году Стасов увидал его на выставке, он написал Репину письмо, прося его разъяснить, что это за «дурной глаз» и почему он так назвал этого мужика? Репин послал ему следующее разъяснение:
«„Старик с дурным глазом“ действительно имеет такую репутацию; он мне приходится сродни, а потому у нас его хорошо знают; и я наслышался о нем много невероятного, и — что еще страшнее (может это случайность), но я сам два раза испытал силу его дурного глаза. Он золотых дел мастер (Ив[ан] Федор[ович] Радов)»[320].
316
То же письмо. — Архив В. В. Стасова. [См.
319
Эскиз «В волости» и картина «Вернулся» находились до революции в собр. Н. Д. Ермакова, из которого перешли в 1917 г. в Гос. Русский музей. [Картина «Вернулся» в настоящее время находится в Таллинском гос. художественном музее].
320
Письмо к Стасову от 15 марта 1878 г. Этот Радов был мужем крестной матери Репина, Марфы Васильевны Радовой. [См.