Портрет Стрепетовой изображает знаменитую актрису в 4-м действии пьесы в одну из самых драматических минут ее игры, когда она, сраженная своей судьбой, упала в кресло и помраченным, отупевшим взором уставилась в пространство. Очень удачно решен контраст светлой рубахи и светлого платка к темному сарафану, превосходно вылеплена голова, богатая эффектами светотени с цветовыми рефлексами, и хорошо взята правая рука, но портрет писался мучительно долго, много раз переделывался и в конце концов не удовлетворил автора, считавшего его «переработанным», недостаточно свободно трактованным.
Действительн, по сравнению с такими легко и счастливо давшимися художнику артистическими вещами, как портреты Мусоргского, Пирогова или Нади, стрепетовский — тяжеловат и странно объективен в своей иллюзорности, как бы предваряя в самом начале 80-х годов тот живописный идеал, к которому Репин придет через 10–15 лет.
Недовольный портретом и боготворивший игру Стрепетовой, Репин дает себе слово написать ее еще раз, но уже со всей живописной свободой, на которую он способен. До революции портрет находился в собрании М. П. Рябушинского. Он написан в апреле 1881 г.[22]
В следующем году он действительно ее пишет, на этот раз скорее в типе портретного этюда, нежели портрета в собственном смысле слова. Но это — сверкающий по живописи этюд, одна из жемчужин Третьяковской галереи, не сразу оцененная Третьяковым, писавшим Репину по поводу XII Передвижной выставки: «Стрепетова очень хороша; это тип, но не портрет; пейзажи можно было не писать»[23]. В конце концов он этот этюд все же купил, постигнув очарование его мастерства.
Второй портрет дает актрису не в роли, а в ее домашнем облике, в простом платье и с неубранными волосами, но то трагическое выражение, которое было ей присуще и которое не покидало ее и в жизни, эта впечатляющая, всем памятная ее «надрывность» переданы здесь исчерпывающе, притом легко, просто и с покоряющим артистизмом.
Портреты Пирогова и Рубинштейна появились на X Передвижной выставке 1882 г. вместе с восемью другими. Среди них портрет спящей жены, В. А. Репиной, названный им «Отдыхом», этюд с «Горбуна», портреты И. И. Похитонова, А. А. Шеншина (Фета)[24], Стрепетовой в роли Лизаветы, Щеголенкова.
«Отдых». В. А. Репина, жена художника. 1882. ГТГ.
Из портретов, не выставленных Репиным и исполненных в 1882 году, один из самых пленительных — односеансный этюд с Т. А. Мамонтовой. Она изображена в профиль, по пояс, сидящей в кресле, через спинку которого перекинута шаль; в волосах цветы. Женских портретов у Репина вообще мало, и они ему удавались менее мужских, но этот принадлежит к числу лучших как по концепции, по тому, как он вписан в квадратную почти раму, так и по силе живописи и редкому для Репина изяществу. Из сопоставления всех этих портретов видно, что в то время в Репине уже боролись те два в корне различных живописца, которые впоследствии вступали в еще более решительный бой: то брал верх Репин-объективист, Репин, стремившийся всеми помыслами к иллюзорности, то побеждал Репин-субъективист, Репин, отдавшийся всецело своей артистической страсти, Репин, смаковавший эластичность и легкость мазка, искавший колористических отношений и забывавший о проблеме иллюзии. Портрет Мамонтовой, еще более чем этюд со Стрепетовой, создан в такую минуту подлинного живописного вдохновения.
Но самым сильным портретом этого года надо признать портрет барона А. И. Дельвига, автора известных мемуаров, племянника поэта. По жизненности, выразительности, лепке и мастерству он — одна из вершин репинского творчества. Дельвиг позировал охотно и хорошо, и Репин с увлечением писал его, наслаждаясь беседой с этим умным и независимым человеком, откровенно рассказывавшим художнику о взяточничестве великих князей и самого «царя-освободителя». Наконец, к 1882 г. относится и портрет Крамского, появившийся на Передвижной 1884 г. и написанный в обмен на репинский портрет, исполненный Крамским в Париже в 1876 г. Ни тот ни другой не делают чести обоим авторам. Крамской долго присматривался, «прицеливался» к Репину еще до поездки его за границу. Стасов все время подбивал его написать портрет своего любимца в Париже, о чем писал ему туда. Крамской ответил ему:
«Вы поручаете мне написать портрет Репина — еще бы, конечно, пора! Но видите, как все это случилось. Я его давно наблюдаю и давно слежу за его физиономией, но она долго не формировалась, что-то было все неопределенное… Но перед отъездом его заграницу я уже готов был писать и приставал к нему тогда, но он уклонялся… да так и уехал, не дал. Теперь, в Париже, он уже совсем определился, и физиономия его настолько сложилась, что надолго останется такою: что-то тонкое и как будто на первый раз мягкое, несколько задумчивое и в то же время серьезное. Я пристал опять, как приехал, но он опять уклоняется. Судя же по некоторым признакам, теперь уж он не уйдет, по крайней мере мне медлить нельзя — бог знает, что впереди! Вероятно, напишу»[25]. И Крамской написал его большой поколенный портрет, очень скучный, невзрачный и монотонный по живописи, но, видимо, близко передающий тогдашнюю внешность Репина. Живя в Москве, Репин просил Крамского прислать ему этот портрет, что тот немедленно исполнил[26].
22
Письмо к Стасову от 12 апреля 1881 г. — Архив В. В. Стасова. [См.
23
Письмо к Репину от 28 февраля 1884 г. — Архив П. М. Третьякова. [См.
25
Письмо Крамского — Стасову от 9 июля 1876 г. из Парижа. — И. Н. Крамской, его жизнь, переписка и худож. крит. статьи. СПб., 1888, стр. 299–300.
26
Письмо Крамского — Репину от 29 октября 1877 г. [См. Переписка И. Н. Крамского, т. II, М.—Л., 1954, стр. 354]. Портрет Репина, работы Крамского, приобретен Третьяковской галереей у Репина в 1906 г. Портрет Крамского, работы Репина, был приобретен у семьи Крамского И. Е. Цветковым, из галереи которого передан в Третьяковскую галерею.