Было как-то само собой понятно, что Репин должен был также написать Крамского, но, живя в разных городах они редко встречались. Сеансы состоялись только в 1882 г. по переезде Репина в Петербург. Но, увы, если репинский портрет кисти Крамского неудачен для последнего, то портрет Крамского, написанный Репиным, как произведение искусства еще слабее для Репина: редкая для него вялость формы и скука живописи. Но он очень похож; как документы они оба драгоценны.
Из других портретов 1882 г. можно отметить следующие: А. П. Боголюбова — в Саратовском музее им. А. Н. Радищева, В. А. Репиной, Юрия Репина на ковре — оба были в 1920 г. в собрании В. И. Репиной, а последний сейчас в Третьяковской галерее.
В том, что наряду с жемчужинами, вроде «Мусоргского», «Пирогова», «Рубинштейна», «Мамонтовой», «Дельвига», Репин мог писать вещи, ни в какой мере не отвечающие его таланту и чисто портретному мастерству, нет ничего необычного: у величайших мастеров прошлого рядом с гениальными созданиями бывали и немощные, нисколько, однако, не ронявшие репутации великого художника. Особенно это имело место у мастеров плодовитых, к числу которых, конечно, относится и Репин.
1883 год опять принес несколько первоклассных портретов. К ним прежде всего надо отнести портрет Стасова, написанный в Дрездене во время его совместной поездки с Репиным за границу в 1883 г. Написан этот портрет в мае, в два праздничных дня, когда картинная галерея была закрыта — в католический троицын и духов день. Стасов сообщает о нем следующие подробности: «В первый день сеанс продолжался, почти без перерывов, 9 часов, на второй день сеанс продолжался 5 часов. Итого портрет написан в два присеста. Мне кажется, всякий, сколько-нибудь понимающий художество, найдет в самом портрете следы того чудесного воодушевления, того огня, с которым писан был этот портрет. Яркое весеннее солнце, светившее тогда к нам в комнату, передано на картине, мне кажется, с необыкновенной правдой»[27].
Надя Репина. 1881. Саратовский художественный музей им. А. Н. Радищева.
Портрет действительно бесподобен как по темпераменту, с которым написан, так и по цветовому решению, тем более трудному, что он построен на серой, но тонко сгармонизованной гамме. До революции он принадлежал Д. В. Стасову, от которого был приобретен в Русский музей.
В том же году Репиным написан еще один выдающийся портрет — А. Н. Молас, обративший на себя общее внимание на той же выставке. А. Н. Молас, сестра Н. Н. Римской-Корсаковой, меццо-сопрано, первая исполнительница детских песенок Мусоргского, изображена «поющей» с нотами в руках.
Этот портрет, вместе с портретами Крамского, Дельвига, Стасова, дрезденским, и Тургенева, первого варианта, был выставлен одновременно с «Не ждали» на XII Передвижной 1884 г.
На той же выставке был и портрет П. М. Третьякова, оконченный в 1883 г., но начатый годом раньше. В письме к нему от 28 февраля 1882 г. Репин пишет «Кстати, я все хотел вас попросить в воскресенье, на сеанс, одеть ваш черный, дымчатый сюртук, толстый, в котором вы прежде всегда ездили; а этот и тонок, и цвет его не тот. Жду вас в 9 часов, чтобы кончить портрет»[28].
Но портрет, по любимому выражению Репина, «не задался», и в 1883 г. он снова пишет его, сначала в марте — 2 сеанса, а потом в апреле:
«С портретом вашим в прошлые два сеанса я ничего не успел сделать; надо на него добрых два сеанса; жаль, что вы тогда не остались до вечера; а теперь я не знаю, когда я дождусь вас опять»[29]. Этот портрет Третьяков принес в дар московскому Обществу любителей художеств, в помещении которого он и находился до революции, откуда перешел в Третьяковскую галерею. Портрет отличался необыкновенным сходством, верно передавал вытянутую, несколько деревянную фигуру модели, но он не блестящ и производит впечатление писанного равнодушно. Это мало вяжется с тем теплым чувством, которое Репин до конца питал к Третьякову: портрет действительно «не задался».
27
28
Письмо Репина к Третьякову от 28 февраля 1882 г. — Архив П. М. Третьякова. [См.
29
Письма Третьякова — Репину от 31 марта 1883 г. и Репина к Третьякову от 3 апреля 1883 г. — Там же. [См.