94. А. К. Глазунов, композитор (II, стр. 51), 1887. Над этим портретом Репин долго работал. Он хорошо задуман и неплохо выполнен, но несколько засушен.
95. София Ментер, пианистка (II, стр. 43), 1887. Написан в светлых тонах и ярких красках. Несколько раз перестраивался, пока не была найдена окончательная поза пианистки. Несмотря на прекрасно написанную голову, в портрете есть нечто неприятное и дешевое как в его общем замысле, так и в особенности в пестрой, не слишком согласованной и объединенной в аккорд расцветке. Был у М. П. Рябушинского, вместе с большей частью собрания которого поступил в Третьяковскую галерею, откуда был выделен в фонд. В 1933 г. он ушел за границу. [Приобретен в сентябре 1951 г. для ГТГ.]
96. В. И. Суриков, художник (II, стр. 44), 1877[237]. Превосходный портрет, верно передающий жизнерадостный облик Сурикова. Последнему он не нравился; он находил его недостаточно веселым, каким себя считал, на самом же деле он схвачен метко и остро.
97. Автопортрет (II, стр. 45), 1887. Писан во Флоренции. Не очень ценный в художественном отношении и мало выразительный, он важен как документ. Находился в собр. В. А. Репиной, продавшей его Н. Д. Ермакову. Со времени революции — в Русском музее, ныне в Третьяковской галерее.
98. Франц Лист, композитор и пианист, 1887. Большой холст, на котором Лист изображен в сутане аббата во весь рост, прислонившимся к роялю и вдохновенно вперившим взор в пространство. Внизу, в неясных контурах и формах — «пляска смерти». Портрет написан от себя, по фотографическим материалам. Был на XV Передвижной 1887 г. Портрет был задуман уже в 1882 г., когда Репин сделал почти тождественный эскиз акварелью, бывший в собр. Куссевицкого, ныне в Третьяковской галерее. Хотя портрет был очень заметен и имел успех в самых разнообразных кругах, он никоим образом не может быть отнесен к числу удачных репинских созданий. Лучшее в нем — голова, удачно освещенная и вылепленная, но одной головы мало для удачи такого огромного холста, в котором доминируют темные краски сутаны и фона. Кроме того, есть нечто фальшивое и дешевое даже в голове и ее экспрессии, сильно снижающее ценность и этого лучшего куска портрета-картины.
Портрет принадлежал до революции В. П. Рябушинскому, ныне он в Московской консерватории.
99. М. И. Глинка в период создания «Руслана» (II, стр. 41), 1887. Идея заказать Репину портрет Глинки принадлежит Стасову, уже в 1880 г. неоднократно уговаривавшему П. М. Третьякова ускорить этот заказ. Одновременно Стасов воздействовал в том же направлении на сестру Глинки, Л. И. Шестакову. Дело это, однако, все время оттягивалось и смогло осуществиться только в течение осени 1886 г. и зимы 1886/1887 г. Портрет принадлежит к сильным произведениям Репина, несмотря на основной его недостаток — отсутствие аромата эпохи, воспринимаемого художником не при помощи протокольной обстановки давних лет, а путем особого интуитивного проникновения в дух эпохи.
Н. Б. Нордман-Северова. 1911. ГРМ.
100. Л. Н. Толстой, писатель (II, стр. 47). Знаменитый портрет Третьяковской галереи, написанный в три сеанса 13–15 августа 1887 г. в «Ясной Поляне», как о том свидетельствует подпись Репина. Превосходно решенный в композиции, чему в значительной степени способствует красивое красного дерева кресло, с большим художественным тактом увязанное с силуэтом фигуры Толстого; портрет этот исключительно удался в пластическом отношении. Он написан широко, смело, без досадных корректур, всегда производимых за счет свежести восприятия. Здесь все в меру, все исполнено мудрости: как он потерял бы, например, если бы в левой руке его, покоящейся на колене, не было этой бесподобно, в один взмах написанной книги, своим светлым пятном уравновешивающей пятно кисти правой руки. Сам Толстой был доволен портретом, о чем писал Н. Н. Ге; Софья Андреевна, напротив, считала его не вполне удавшимся.
«Не хороши репинские портреты Льва Николаевича: ни тот, который в Третьяковской галерее, ни тот, где он босой»[238].
Портрет очень значителен, в нем нет ничего мелкого и обыденного, перед нами не Толстой-обыватель, а Толстой-писатель, пожалуй, Толстой-проповедник. В этом портрете Репину удалось передать спокойствие и твердость духа, вытекающие из веры в правоту своего дела; отсюда эта величавость, отвечающая замыслу. Несмотря на всю опасность соскользнуть при этом на путь дешевого возвеличения гения, художественный такт подсказал ему нужные пределы и необходимую форму.
237
[В Каталоге Гос. Третьяковской галереи «Живопись XVIII — начала XX века» (М., 1952, стр. 361) датирован 1885 г.].
238
Письмо С. А. Толстой — В. В. Стасову от 24 июля 1901 г.