Эд жестом просит меня наклониться, убирает волосы со лба и целует шрам. Я стараюсь не останавливать его, и не сразу прикрываю шрам волосами. Если наши отношения будут расти и развиваться, я не смогу от него спрятаться.
— Ты хочешь снова лечь спать или немного поговорить?
— Мне хочется смотреть на тебя, потому что ты красивый.
— Но ты так же ценишь меня за ум, верно? — Эд улыбается.
Я обнимаю его за шею, а он меня за бедра.
— Конечно.
— Вериться с трудом, — бормочет Эд.
Я не виню его за сомнения, потому что сейчас просто пью его глазами. С вожделением. Его лицо — сплошные резкие линии, как у какой-нибудь кинозвезды из старого черно-белого фильма, но в тоже время с этими татуировками он выглядит, как парень-плохиш.
Как же мне хочется, что он стал моим. Боже, я надеюсь, что он мой. Но справедливости ради стоит сказать, что моя уверенность во многих вещах сегодня сильно пошатнулась.
— Что у тебя на уме, Клем?
— Я волнуюсь, — искренне отвечаю я. Честность необходима. Все кажется таким хрупким между нами, как будто это могут забрать в любой момент. — Я боюсь, что ты захочешь вернуть ту жизнь, которая у нас была, и я не смогу дать тебе это. Я уже не тот человек, и многое случилось…
Эд скользит рукой под мою футболку и вырисовывает пальцами круги на спине.
— Теперь все по-другому. Я знаю.
— Тесса и Невин могут никогда не простить меня, а они, очевидно, занимают важное место в твоей жизни.
— В конце концов они справятся с этим. Дай им шанс.
Я в этом не убеждена.
— Эй, иди сюда, — Эд притягивает меня ближе и прижимается щекой к груди.
Может быть, он прислушивается к моему сердцу так же, как мне нравится слушать его?
У меня кружится голова от того, что он так близко сейчас. Я провожу ладонью его по шее и утыкаюсь щекой к макушке.
— У тебя был дерьмовый день. Неподходящее время для гостей. Моя ошибка. Прости, детка
— Все в порядке.
— Поцелуй меня, — приказывает Эд, запрокидывая голову.
Его губы, прижатые к моим, — это поэзия. Его поцелуй восхитителен. Его тепло и вкус идеальны. Уверена, он может подчинить меня одним поцелуем.
Эд сжимает мои ягодицы, слегка впиваясь пальцами, потом скользит ладонями вверх по бокам, прослеживает резинку трусиков и двигается дальше. Он знает мое тело, знает, что делает. Его поцелуи, его ласки и дразнящие прикосновения под моей футболкой, так близко к груди… Какими бы умелыми ни были мои пальцы, я не могут заставить меня чувствовать себя так. И я хочу большего. Намного больше. Я хочу всего.
Я стягиваю футболку через голову и отбрасываю — одежда сейчас явно лишняя — на секунду смущаюсь того, что стою в одних трусиках, но потом отметаю страх и забираюсь к Эду на колени, оседлав ноги.
Кожа к коже, грудь к груди.
— Черт… — голос Эда низкий и грубый, взгляд мечется между моим лицом и обнаженной грудью.
Внутри Эда как будто идет война: желание против безопасности, и я очень надеюсь, что победит первое. Однако он по-прежнему пребывает в противоречии.
— Может, тебе стоит снова надеть футболку?
— Почему? Мы же не спешим, — вру я.
— Это не так, детка.
— Ты прав, но я вроде как покончила с неспешностью, — я сжимаю его бицепс. Кожа теплая, гладкая на ощупь.
— Раньше ты себя плохо чувствовала. Разве мы не должны вести себя поспокойнее?
— Но сейчас я чувствую себя потрясающе.
Даже хмурый взгляд Эда сексуален.
— Знаешь, у меня был план. Пригласить тебя на свидание, сходить в наш любимый ресторан, сделать все правильно.
— Мило.
— Тебе нравится такой план? Нам не нужно спешить.
— Мы все еще можем пойти на свидание потом. Правда, мне бы этого очень хотелось.
Эд, прищурясь, глядит на меня.
— Клем…
— Поухаживаешь за мной позже. Трахни меня сейчас.
Он фыркает, но возвращает губы к моим, а затем спускается к моему подбородку и шее.
Так чертовски хорошо!
Я запускаю руки в его волосы и прижимаю к себе. Теперь он ни за что не уйдет. Если все между нами скоро пойдет прахом, по крайней мере, у меня останутся эти воспоминания.
— Ты всегда добиваешься своего. — Эд рычит и этим еще больше возбуждает меня.
— Нет. Даже отдаленно.
— Нет? — он умело играет с моим соском, заставляя задыхаться и извиваться. — Да, и ты знаешь об этом.
Его растущий стояк натягивает пижамные штаны. Эд тоже завелся — это чудо. Я никогда не была так взволнована. Все мои пять чувств перегружены.