– Они просто хорошо знакомы! – выпаливаю злостно. – А моя жизнь и вовсе Вас не касается!
Наклоняется ближе, заговорщически маня к себе пальцем. Кривлюсь, по-детски поджимая губы, но отчего-то не покидая этого проклятого места, словно приросла, слушаю его последнюю фразу.
– Присмотрись к своему окружению. Уверен, после ты вспомнишь меня. Я редко ошибаюсь насчёт предательства.
Разворачиваюсь на пятках, не страшась сломать каблуки. Ухожу или сбегаю вглубь толпы, желая вмиг затеряться от этого взгляда. Ощущая его спиной. Словно прилипший ко мне. Холодный. Тяжёлый. Давящий и неприятный.
Через силу улыбаюсь знакомым, спасительно вцепляясь в руку отца, и только рядом с ним понемногу расслабляясь.
– Кристюш, всё в порядке? – настороженно спрашивает, присматриваясь ко мне.
– Да, спасибо, – отвечаю, ещё немного дрожа.
– Уверена? – произносит без тени улыбки.
Опускаю вниз уголки губ, надломлено уточняя:
– Папуль, кто он такой?
Вздыхает, впиваясь в меня взглядом с нескрываемым беспокойством в глазах:
– Помни, что я тебе говорил. Он акула. Такие, если учуяли своё, в "живых" не оставляют.
Я смотрю ему в глаза и пытаюсь понять реальность вещей, которые он хочет до меня донести. Хмурюсь, не в силах озвучить свои мысли, разрывающие сознание надвое в невозможности правильно обличить их в слова. Голова кругом. Отчаянно хочется дернуть стоп-кран, резко подавшись назад, и выкинуть из памяти случайную встречу.
Под пристальным взглядом отца порываюсь из последних сил улыбнуться, замирая на середине столь нелегкого действа. Отвожу глаза в сторону, упираясь взглядом в жениха, явно упражняющегося в своём красноречии пред моими подругами. Натяжно выдыхаю и залпом выпиваю стоящий напротив бокал. Не задумываясь при этом о том, как выгляжу со стороны. В какой-то момент и вовсе желая стать для всех неприметной.
– С днём рождения, дорогая, – знакомый голос раздаётся поблизости.
По-родственному приобнимает сзади склонившийся надо мной распорядитель отца.
– Спасибо, Павел Давыдович, – роняю тихо.
Отодвинув в сторону неприглядные мысли, пытаюсь вновь стать самой собой. Сбросить гнёт недавней встречи, вернувшись к привычному окружению и людям, милым моему взгляду.
– Поздравляю вдвойне, – произносит открыто. – И тебя, Вов, так сказать, с приобретением сына.
Добродушно пожимает руку отцу, похлопывая его по спине. Натянуто улыбаюсь, прослеживая его грустную мину. Он не настолько спорит с этим браком, позволяя мне выбрать самой. А родители Вани даже не пришли… будто им и вовсе безразличны наши отношения. Отворачиваюсь в досаде, слыша от этого человека, по обыденности говорящего то, что у него на уме, ещё более угнетающее слух:
– Жаль, что Астаховы в длительном отъезде. Объединение ваших семей в данный момент сыграло бы нам на руку.
Недовольно поднимаю на него глаза, пытаясь понять, о чём идёт речь. Рассматривать мою свадьбу в контексте бизнеса настолько пошло, фривольно и дико… Папа бы никогда не позволил считать мою жизнь удачно отмеченным пунктом на пути к той или иной высокой цели. А Павел?! Практически родной мне человек, которого помню с раннего детства… Чтоб его! Видит в этом выгоду в обход человеческих чувств. Сплошные нули, индексирующие сумму чека! Да, не спорю, этот веселый, даже милый на вид толстячок невысокого роста бесспорно верен отцу. Он бессменный руководитель, долгое время идущий с ним рука об руку, прекрасно знающий своё дело. Но пускать мою жизнь во благо бизнеса!
– Прекрати о работе, – резко останавливает его папа, поясняя жесткостью взгляда, что тема закрыта. – У меня пока только дочь. Одна.
– Понял, Вов, не дурак, – тушуется, плавно отступая назад, при этом мило обращаясь ко мне. – Ты, Кристин, не стесняйся, если что. Любая правовая поддержка и прочие нюансы. Обращайся. Брак – непростая штука. Тем более в вашем положении… А эти вопросы в фирме лежат на мне.
– Я подумаю, Павел Давыдович, – отвечаю тихо, перехватывая за долю секунды до этого руку отца, желающего вновь пресечь любые разговоры, касающиеся дел.
– Я, пожалуй, пойду, – и исчезает с поля зрения быстрее брошенных в воздух слов.
Поджав губы, смотрю на отца, не скрывающего своего недовольства.
– Папуль, – со всей нежностью в голосе, желая отогреть его сложный взгляд, произношу, глядя в холодный омут его глаз.
– Можно я тоже исчезну пораньше, не дожидаясь финальных титров этого празднества?