— Присаживайся — потолкуем. — Кузин кивнул на стул.
— Не об чем нам толковать, начальник, — приглушённо-хрипло и даже с каким-то присвистом ответил тот, однако опустился на стул, положив на стол скованные браслетами руки.
Голосок в цвет, отметил про себя Кузин и продолжил разглядывать сидевшего напротив человека. Лицо костистое. Взгляд недобрый. На пальцах правой руки синеет аж три перстня. При наличии таких художеств, прятать руки в перчатки — самое то. Этот точно зону со всех сторон нюхал и не раз. И что-то мне подсказывает, что разговора не получится, мысленно резюмировал Алексей Борисович, которому не раз доводилось встречаться с подобными субъектами.
— Закуривай! — Он указал глазами на пачку сигарет.
— Мне у мента курево брать западло. — Ухмыльнулся задержанный.
Точно бродяга, уверился Кузин в своём первоначальном предположении, однако всё же предпринял контрольную попытку разговорить «Сиплого», как он его окрестил:
— Ты, хоть, назовись, что ли! — предложил сыщик. — Или это тебе тоже в падлу?
— Сказано уже, базара не будет! — упрямо твердил своё «Сиплый».
Кузин лишь пожал плечами.
— Как знаешь — уговаривать не стану! — с самым небрежным видом бросил он. — Пальчики откатаем, они за тебя всё расскажут.
Про «Беса» даже расспрашивать не стал — без очков видно, бесполезняк. Упёртый — слова не вытянешь. Решил, не тратить времени понапрасну — авось, другие окажутся поразговорчивее.
— Уводи! — велел он омоновцу. — И давай второго!
Следующим оказался Чекменёв. На фотографии, присланной из Челябинска, Витёк был значительно моложе — на паспорт-то он снимался в шестнадцать, а сейчас ему уже четвертак! — но всё же узнаваем. С этим должно быть полегче, подумалось Кузину. Молодой, уголовного опыта, считай, что никакого…
— Ну что, Виктор Василич, побеседуем? — спросил Алексей Борисович.
По лицу парня пробежала тень удивления и тревоги: откуда бы этому менту знать, кто я? Ориентируясь на мимическую реакцию Витька, Кузин не преминул в довесок козырнуть более детальным знакомством с его биографией и одновременно нагнать тумана недосказанности:
— А как ты думал? Земля слухом полнится. В Челябе ты раз соскочил, в другой — пронесло, думаешь, и сейчас прокатит? Забудь! Вас с поличняком взяли — со стволами на руках. Вот и кумекай! Нам даже ничего доказывать не придётся. Сядешь как миленький! А поскольку наворотили вы дел — за год не расхлебаешь — десяточка тебе корячится в лёгкую. Но, вообще, как сложиться. Суд может ещё пару-тройку лет накинуть — санкция-то до пятнашки — а может и сбросить год-другой. Всё в твоих руках. Это «Бесу» уже похрен — он ласты склеил — а тебе ещё жить. Думай!
Словесная атака определённо возымела действие. Алексей Борисович буквально слышал, как трещат у парня мозги от напряжения. Ничего, пусть поломает голову, к чему я его всей этой чешуёй потчую, мысленно усмехнулся Кузин, ведь, по сути не сказано было ничего конкретного, а что может быть ужаснее для человека, чем неведение? Впрочем, старый опер не просто так сорил словами, рисуя мрачные перспективы. Между делом он ввернул в свой монолог главное — в нём проскользнула кличка «Бес»! — и теперь ждал реакции. Она последовала — Чекменёв наживку проглотил.
— Так вы чего? — растерянно пробормотал он. — Вы его грохнули что ли?
— «Беса»? — переспросил для надёжности Кузин.
— Ну да, — окончательно и бесповоротно развеял Витёк все всяческие сомнения в том, что на денежное хранилище казино «Савой» покусился именно «Бес».
— В морге он остывает, — подтвердил Алексей Борисович и, не то специально для Чекменёва, не то, отвечая каким-то своим мыслям, раздумчиво протянул: — Не угрожал бы стволом омоновцам — они этого не любят — был бы жив.
Вот и всё. Стало быть, на «Бесе» можно поставить крест — почему-то с полнейшим безразличием подытожил Кузин, на которого вдруг навалилась страшная усталость. Вероятно сказывался возраст. Это по молодости он мог позволить себе сутками напролёт работать, и ничего, а теперь уже не то — не мальчик чай. Надо думать, не прошли даром часы напряжённого ночного ожидания. А уж о нелепой случайности, погубившей Олега, и говорить нечего… Интересно, как там Серёга? Бедный парень! Эх, сейчас бы вмазать стакан водки, а лучше два, чтоб напрочь забыться и на боковую, с тоской подумал Алексей Борисович, да нельзя: предстоит ещё потрудиться. Он перевёл взгляд на Витька, который как-то резко обмяк и поник — то ли известие о смерти «Беса» его так подкосило, то ли Кузину удалось его убедить, как знать, — но, похоже, парень созрел для сотрудничества со следствием.